– От такой работы и сдохнуть недолго, – сказал Петя, чтоб завязать разговор. Когда-то он не курил, а теперь с жадностью затягивался их единственной сигаретой, с отломанным наполовину для крепости фильтром.
– Э-э, жизни ты не видал! – протянул его худой напарник, – знаешь как, бывало, с кентами на зоне, и не такое бывало!
– А что бывало-то?
– Да всякое бывало… А ты, значит, хорошо жил до войны?
– Да не жалуюсь…
Разговор всё ещё не получался, когда из одноэтажного здания бывшего сельского клуба, используемого теперь как расположение, показалась невысокая коренастая фигура с карабином за спиной.
– А-а, дядя Женя идёт! – прокомментировал Худой, – смотри Саня, – зашептал он заговорчески пареньку с телефоном, – возьми автомат в руки, а то опять скажут, что спишь на посту.
– Да я и не спал! – резко ответил вдруг Саня, гневно взглянув на Худого, а затем и на Петю.
– Не спал-то, не спал, – отечески поддержал его подошедший дядя Женя, – а всё же нарушителя прошляпил… А ты что на наших бойцов кидаешься? – неожиданно обратился он к Пете, – может ты за укропов? Диверсант?
– Какой же я за укропов?! – опешил Петя, – да я их крошить буду, только автомат дайте!
– Да много ты их с автомата накрошишь…
– У него, дядь Жень, – вступился неожиданно Худой, – до войны, знаешь, какая жизнь была! А всё из-за укропов развалилось. Он их теперь зубами рвать готов, не то что автоматом!
– Ну а чего ж тогда, – дядя Женя теперь пристально смотрел на Петю, – чего ж в ополчение не пошёл?
– Да я готов, хоть сейчас, вы не берёте!
– Сейчас-то ты готов, а война уже полгода как идёт.
– Я раньше это… – замялся Петя, – я сейчас зато готов! Кровью смыть!
– А кровью, Петь, не надо, и так много её очень… Ладно, поработаешь пока, а там, может, командир тебя и правда примет, мы вот с Саней, может, его даже потом попросим, да, Саш?
– Да запросто! – подтвердил Саня, – такой здоровый нам нужен, – взглянул он на Петю, – покемона ему дадим!
– Что?! – не понял Петя.
– Пэ-ка-эм, – засмеялся Саня, – пулемёт, короче…
V
Среди непривычной ей пока военной ритуалистики центральное место занимал продолжительный обряд, совершавшийся каждое утро, – построение. И этот обряд ей нравился исключительно, потому что благодаря этому ритуалу она каждое утро могла видеть его, своего командира. Он, как она сразу поняла, был в их батальоне одним из самых главных, потому что часто именно он организовывал утреннее построение батальона и церемонно докладывал перед строем прибывшему комбату: «Батальон для проведения развода построен» и что-то там ещё, что положено. В такие моменты она могла любоваться им не таясь – он был перед строем и сотни глаз были устремлены на него и на комбата, но последнего она видела реже, и он её мало интересовал. Её вообще теперь никто особенно не интересовал – всех затмил новый герой её сердца.