1963 год. Апрельское утро. Тридцатилетний Рудольф Гамбург, сын величайшего ученого спешил в лабораторию. На объекте было много молодых офицеров, вооруженных до зубов. Он подъехал на своем Фольксвагене к воротам. Высокие с колючей проволокой отъехали в сторону, открыв ему дорогу. Он припарковал жёлтую машинку у стен могучего здания и вошёл внутрь. На него полагали надежды, как и на его отца. Новая надежда Новой Германии. Он не обращал внимания ни на кого, был погружен в свои мысли. Будто он юноша, признавшийся в чувствах своей возлюбленной и получивший взаимную симпатию. Наконец он вбежал в зал, где были Двери. И сразу почувствовал себя учителем на уроке: столько рук он давно не видел. Он поздоровался со всеми в характерной манере и подошёл к канцлеру и главному инженеру.
– А вот и вы, Гамбург. Рад видеть, – канцлер, Майер, был мужчина в возрасте. Полный и низкого роста. На голове военная фуражка, скрывающая лысину.
– Доброе утро! – поздоровался старик с пышной белой бородой и в халате. На нём были круглые черные очки. Он также был старше Рудольфа и презирал его. «То, что он сын Гамбурга ещё ничего не значит!» – говорил главный инженер проекта Альберт Шварц. Он считал, что эксперимент можно вполне проводить и без Гамбурга-младшего.
– Здравствуйте. Проводник уже здесь? – спросил Рудольф. Забавный факт, до пропажи отца его имя было Иеремий. Гистер не позволял менять имя сыну и только после его исчезновения дед Сергиенко сменил имя на более логичное для истинного арийца.
– Давно уже, – буркнул Шварц. – Ещё б чуть-чуть и произошёл бы очередной приход. И тогда бы в лучшем случае…
– Отставить Шварц! Ты ходишь по очень тонкому льду – по моему терпению! Ещё раз и ты покойник! Ты меня понял?
– Да, канцлер, – хотя учёному было наплевать. Он знал, что канцлер не сможет позволить потерять ещё одного гения.
Рудольф посмотрел на часы. 10:38.
– Четыре минуты. Заводите проводника.
Раздался лай собак. Солдаты вели ослабевшего человека. Его ноги практически не держали, его тащили до машины. Хотя, по факту, это электрический стул, на котором его будут жарить. Долго жарить.
– Спешите, осталось совсем немного.
Человека толкнули, и он упал. За что получил удар в живот.
– ПОДНИМАЙСЯ, ЕВРЕЙСКОЕ ОТРОДЬЕ! ЖИВО! – кричал солдат.
Человек, харкая кровью встал на ноги. Наконец он дополз до стула. Его конечности привязали ремнями, на голову надели шлем. Только нет смоченной губки. Чтобы проводник не умер сразу.
Появился гул. Это подходил Суггестирион.
– Шварц, поворачивайте первый рубильник!
Старик повернул. Ток прошёлся по телу проводника. Он застонал от боли, но пока не кричал. Над ним в железном шаре забегали молнии, куда словно магнитом стало засасывать черные сгустки монстра. Когда же он полностью там оказался, повернули второй рычаг. Теперь же сила тока гораздо сильнее увеличилась. Увеличилась и боль проводника. Он заорал во всё горло. Это казалось омерзительным Рудольфу, но и одновременно нравилось ему. Вместе с ним и заорал монстр. Его стали убивать, выкачивая из него энергию. Важно было успеть набрать энергии максимально много, пока проводник жив и между ним и монстром есть связь. И тут и Рудольф, и Шварц, и даже, наверное, канцлер, который ни черта не понимал в этом, осознали, что допустили ошибку. Слишком большая сила тока стремительно убивала проводника, поджаривая его. А накопленной энергии было крайне мало.