– Кто вы?
Испуганный голос вырвал Ричарда из размышлений.
– Нельзя здесь сидеть. Вы давно тут сидите? – продолжал голос.
Ричард с трудом поднял отяжелевшие веки. Мелодия голоса показалась ему самой красивой из всех услышанных. Она напоминала ему теплую воду, подтаявшее масло и мыльную пену. Голоса было не было, он напрягал слух как мог, но больше не слышал ничего, кроме шума вентиляции.
– Я не знаю, кто это… Посмотри. Ты его знаешь?
Женский голос снова вернулся в голову Ричарда. Он последовал за ним, потянулся, но почувствовал, как потерял равновесие и свалился на пол. Затем невесомость. Он парил. Раскинул руки.
– Где… – пробормотал Ричард еле слышно, думая, что громко зовет ведение. Он парил, а потом приземлился. Он лежал на траве, в его руках была бутылка воды. Он покручивал ее, а рядом сидела девушка. Черные волосы, тонкие красные губы, большие глаза. Он увидел их впервые за долгое время. Очень долгое. Ричард извинялся, нудно, долго, банально. Для него это было миром, в котором только ее прощение могло вернуть его к жизни. Она смеялась, отказывалась, раскидывала руки и падала в траву. Он терял ее, а потом снова находил в густом лесу. Она сидела на упавшем дереве, гневно смотрела на него. Подскочила, завизжала, побежала на него. Ричард просил ее остаться, простить, но видение исчезло. Исчезло все.
– Придурошный.
– Молчал бы уже. Сам хорош. С фига ли ты лифт ему сломал?
– А если этот придурок помрет здесь?
– Молчите, болбесы, он приходит в себя…
– Господи, я щас кончусь.
Ричард открыл глаза. На него смотрела сверху вниз три незнакомых лица. Две мужские физиономии и одна женская. Женщина заговорила, запрятав волосы за уши.
– Ты кто?
Ричард поморгал, но движение это было сделано как будто с усилием. Он всмотрелся в одно мужское лицо. Кажется, он уже его видел. Сегодня. Он предложил его Ордену отсосать. Ричард крепко запомнил это высказывание. До сегодняшнего дня он не слышал ничего подобного.
– Знаю… тебя, – с не меньшим усилием проговорил Ричард, смотря на знакомое лицо.
– Он меня запомнил. Черт.
– Денни, успокойся, – проговорила женщина и сменила мокрую повязку на любу Ричарда. Только тогда Ричард понял, что на его лбу тряпка. – Он сейчас не может ничего помнить. Но то, что ты сделал, идиотизм. Ты придурок. Зачем ты тявок орденовских сюда приводишь?!
– Да что я? Да что я? Ким, я не ломал ему лифт, – Денни нервно закурил.
– Ага, ага, ты и не ломал. Придумывай! – Кимберли фыркнула и посмотрела на Ричарда. Ричард лежал и тупо смотрел в потолок.
– Сколько он там просидел?..
– Не меньше четырех часов… А может быть и больше, – сказал Денни.