– Нет, пан, то не она. Панна Марта, конечно, красавица, но дни её золотой молодости прошли. За панну Марту уже никто не даст десяти тысяч.
– Значит, пан Владислав нашел новую красотку? – усмехнулся Кемаль.
– Да и вам она знакома.
– Вот как? – удивился тот. – Не могу понять, о ком говорит пан сенатор.
Мортыньш усмехнулся, и эта усмешка Кемалю не понравилась. Он стал серьезен.
– Пусть пан сенатор, не говорит загадками.
– Пану знакома девица Анна дель Кампо?
– Что? – Кемаль-ага не мог поверить услышанному. – Что пан сказал?
– Пану Комарницкому знакома девица по имени Анна дель Кампо? Она из испанского королевства.
– Я знаю Анну, но откуда пан сенатор знает о ней? Она живет в Новой Испании и сейчас находится далеко отсюда.
Мортыньш засмеялся и сказал:
– Она совсем рядом. Она в соседней комнате и это она стоит 10 тысяч динаров!
Кемаль-ага замер на месте. Грянь в этот миг гром, он и то удивился бы меньше…
***
Стамбул. Ноябрь, 1676 год. Дворец падишаха.
Асан Мустафа Кепрюлю припал к ногам падишаха полумира Мухаммеда IV Охотника. Он прикоснулся губами к расшитой золотом и украшенной крупным жемчугом туфле повелителя.
Султан разрешил ему подняться:
– Можешь встать, Мустафа. Я знаю о твоей преданности мне. Я ценю тебя, как ценил и твоего отца.
– Но падишах не вручил армию мне.
– Мустафа, – укоризненно проговорил Мухаммед. – Ты же знаешь, что армию ведет великий визирь, и он имеет звание сераскера (главнокомандующего).
– Я радею не о себе, мой повелитель. Я радею о славе и величии моего падишаха.
– Ты считаешь, что мой выбор сераскера ошибкой? – спросил султан.
– Могу ли я ничтожный раб осуждать моего повелителя? – вопросом на вопрос ответил Асан Мустафа.
– Но ты недоволен?
– Я не пожалел бы и самой жизни ради победы непобедимого войска моего падишаха. Я положил бы Чигирин к его ногам.
– Ибрагим-паша также сделает это, мой Мустафа. У него будет 150 тысяч войска. А у Ромодан-паши и Самойловича не больше 40 тысяч. Победа нам предначертана самим Аллахом! И мой астролог предсказал победу.
– Вот как? – спросил Асан Мустафа. – Всем сердцем этого желаю. Но я не верю в преданность делу ислама, ни хана Селима Гирея, ни молдавского и валашского господарей.
– Но это наши верные союзники, Мустафа. Хан Селим Гирей нам предан всей душой. Великий визирь Ибрагим верит ему.
– А я думаю, что Ибрагим-паша просто слеп, если верит Селиму, мой повелитель.
– Ты ошибаешься, мой Мустафа, – сказал султан. – Я хорошо знаю Селима и могу сказать, что у нас давно не было такого преданного хана в Крыму.
– Могу ли я спорить с моим государем? Я только раб султана.