– Всё! Собирайся, я договорилась! Будешь в нашей больнице, бесплатно лежать! – и сразу, как-то "побито" сникнув, увидав уверенный и спокойный взгляд Антона, обиженно заскулила, – что значит нет? Ты ж там под постоянным присмотром будешь, а здесь что? Антоша, ну не могу же я с тобой здесь целыми днями, а там хоть, считай, ночь, потом, через день в день, потом через двое суток…, ну хочешь, я ещё по дням буду? И по ночам, то есть вечером тебя навещать? С "конторы" я сказала, что увольняюсь, и пусть что хотят делают, хоть на куски режут!
– Никто тебя пальцем не тронет. Обещаю, – обнял и прижал к себе Антон плачущую девушку, – не переживай. А со мной, ты понимаешь, какое дело…
(Через три дня)
– В-общем, Лена, Саша, – объяснял обстоятельства дела Антон сидящим рядом с ним на кухне, по своим местам, жене и сыну, – я в монастыре пока поживу, здесь недалеко, от Города часа три езды всего на машине, на хорошей конечно, – вспомнив предварительную поездку с батюшкой, – у них там всё, в-общем то, приспособлено именно для таких, как я, врачи и среди монахов прям есть, и "гражданские" приходят, круглосуточное наблюдение в-общем…
– Папа, ты почему нам ничего не сказал? – дрожащим, знакомо-детским голосом спросил взрослый сын, – мы что тебе враги? Или ты нас совсем не любишь?
– Саша, ты что?! – задохнулся от испуга Антон, вставая и подходя с готовностью потянувшемуся к нему парню, – как же я тебя не люблю?!
– А почему ты тогда, никогда об этом не говоришь?
– Да я не думал, что надо, – вздрогнув от укоризненного взгляда жены, как от пощёчины, – ты у меня самый любимый, самый красивый…
– Правда?! – дрожа приник к нему плачущий мальчик.
– Правда.
– Батюшка, давайте я Вам машину подарю, ну невозможно же на такой ездить!
– Да перестань ты, Антон! – отмахнувшись как от надоедливой мухи пропищал в ответ в священник, – мне уж сколько раз предлагали! Нет! Потому что я с техникой совсем "не дружу", ну и зачем я буду хорошие вещи портить? Ну давай, С Богом! Бог да благословит тебя! – размашисто крестя спину протискивающегося через маленькую монастырскую калитку Новопризванного.
(Через три месяца)
– Доктор, у меня такое ощущение, как будто Вы и не удивлены, – озадаченно почесал лоб Антон.
– Что значит не удивлён? Ты говори, да не заговаривайся, Антон…, Никифорович. Конечно удивлен, хоть и не в первый раз, мне за тобой, десантура, наблюдать приходится.
– Вспомнил! – вскинулся на стуле бывший прапорщик, – я вспомнил, вы тот хирург, который меня тогда, в Афгане! Ну надо же, как тесен мир!
– Дурак ты, Антоша, – почти ласково проговорил доктор, – как был дурак, так и остался. Не мир тесен, а пути Господни – неисповедимы! Ты пойми, придурок! Такие как ты, способные на раз! – щёлкнул в воздухе пальцами, – бесов внутри людей убивать! Как вшей, как блох их шлёпать! Думаешь часто рождаются? Чего плечами пожимаешь? Редко! Вот, именно, редко! А ты, ты вместо того, чтобы ДЕЛОМ заниматься, чем был занят? Ладно, всё, иди уже, глаза б мои тебя не видели. Знаешь куда идти? Вот и хорошо. Там, мне только что твоя жена звонила, они тебя внизу ждут.