– А это больно, когда нога отрывается? – вмешалась Лиетта.
– А ты как думаешь?
– Не знаю.
– Ты когда-нибудь ломала кости?
– Не-е-ет.
– Хм… А что было для тебя самым нестерпимым, по шкале боли «десять из десяти»?
– Ну-у-у… Наверно, когда ломала наращенный ноготь вместе со своим. Я тогда чуть не описалась.
– Я не представляю как это, ну да ладно, сойдет. А теперь сравни размеры ногтя и ноги. Примерно понятно?
– Ага, – откуда-то из дебрей мыслительного процесса ответила зайка. Нет, она точно блондинка!
– Умственный нокаут, – констатировал я, давясь смехом. – Один, два, три, четыре…
Джон расхохотался вслед за мной. Лиетта нас не слышала от слова совсем, иначе шли бы мы с Джоном по известному маршруту в обнимку. Дабы не ругаться, в последнее время она так и говорила: «Дорогу вы знаете».
– Дорогу вы знаете! – донеслось до нас от вернувшейся в реальность зайки, и новый взрыв хохота разнесся по комнате, зацепив взрывной волной даже нашу стервочку.
– О, ребят, я тут анекдот вспомнил. Прибегает однажды к ЛОРу мужик…, – переводя дыхание, протараторил Джон.
– У меня уши в трубочку скручиваются от ваших анекдотов, – пожаловалась Лия.
– Оно и видно, вон, одно уже начало, – хохотнул солдат. – Итак, прибегает однажды к ЛОРу мужик и говорит…
…Ричарда не было часа два, и все это время мы смеялись до коликов в животе. Уже потом я понял, что это не к добру, но нам было так хорошо и уютно, что никто и не думал прекращать, пока меня не схватил внезапно появившийся мальчишка и не поволок к выходу.
– А можно сегодня без стирки, – взмолился я, чем напоследок знатно повеселил друзей.
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пол, дверь, крыльцо, мама, тротуар, пешеходный переход… парк.
Понеслось.
* * *
К моему удивлению, мы быстро миновали детскую площадку, и даже не остановились около проката велосипедов. Внутри я начинал искать пятый угол, опасаясь за свою целость и сохранность.
Довольно скоро мы пришли в отдельную часть парка, к аттракционам, и я выдохнул. Что может быть безобиднее детских развлечений? И что вообще там может случиться плохого, по крайней мере, с плюшевым медведем?
Ричард потянул маму за руку к лотку со сладкой ватой. Огромное розовое облачко на палочке впорхнуло в детскую ручку, проехав по моему лицу. Какой запах! Я совсем не помню вкуса ваты, но знаю, что это очень сладко!
Доев, мальчик выкинул палочку в мусорный бак, огляделся и указал пальчиком в сторону:
– Мамочка, можно вон туда? – я проследил за его пальцем, что указывал на карусель, где подвешенные на цепях сиденья при кружении разлетались в стороны и вверх.