Если бы я писал книгу о своей прошлой жизни, она бы, наверно, называлась: «Как жить не надо. Исповедь плохого мальчика». Уверен, она бы стала бестселлером. И почему светлые идеи всегда приходят в голову, когда уже не надо?!
– Лия.
– А?
– Потанцуем? – признаться, я сам от себя этого не ожидал.
– Ты чего? – она запрокинула голову так, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Не знаю. Просто захотелось насладиться последними лучами уходящей луны.
– И как ты себе это представляешь? Ты же больше меня раза в три.
– Я возьму тебя на руки.
– А музыка?
– В голове!
Я подхватил ее так резко, что зайка ойкнула, и закружил в медленном танце. Ее маленькие лапки едва доставали мне до плеч, но я крепко прижимал ее к себе, выписывая круги по комнате.
Когда минутное наваждение схлынуло и я осознал, что делаю, отступать было уже поздно. Из нас двоих только мне было известно, что я ни разу в жизни не танцевал медляк, а потому ударить в грязь лицом Том Райт просто не мог. Тем не менее, покачиваться из стороны в сторону оказалось не так уж и сложно, и вскоре я, окончательно расслабившись, стал наслаждаться моментом, смакуя его, как самый изысканный десерт. Моя плюшевая заноза все глубже проникала в мою душу, наводя там порядок и привнося туда покой и умиротворение.
…Когда последние лучи скользнули по полу, вместилища наших душ уже сидели около кровати, едва касаясь друг друга.
В детской комнате после январского полнолуния остались всего две «живые» игрушки – я и Лия.
* * *
Мне снился странный и весьма реалистичный сон. Причиной тому, возможно, было серьезное эмоциональное потрясение, пережитое накануне.
Я стоял в какой-то светлой, бесконечной комнате. Бесконечной она была потому, что ни стен, ни потолка там не было – в какую сторону ни посмотришь, на горизонте все сливалось в сплошное белое пятно.
Метрах в двадцати передо мной стояли трое: два мужчины, облаченных в легкие светлые рубашки-поло и белые брюки, и паренек в джинсах и темно-сером тонком свитере.
– Кто тут у нас? Ага, Джон Рикс, – заглядывая в планшет, сказал один.
Мое сердце сделало кульбит и застучало в два раза быстрее. Я стоял с широко распахнутыми глазами, но ничего сказать не мог, словно лишился дара речи.
Между тем, не обращая на меня никакого внимания, более старший мужчина внимательно наблюдал за действиями другого, зачитав ему, как я понял, задание:
– Джон Рикс. Двадцать восемь лет. Прошел УДК СУ, то есть «изменение» за год и четыре дня. Пожертвовал собой ради спасения ребенка, осознавая, что отправится на утилизацию. Призван для перерождения (я облегченно вздохнул). Приступай, Эалар.