– Один раз. Очень давно.
– Вы помните, как туда добраться?
Леджер ответил не сразу. Какое-то время хмуро разглядывал пейзаж за стеклом, тёр переносицу и бесшумно шевелил губами.
– Туда… просто так не добраться. Это далеко. Очень, – наконец пробормотал он. – У самого экватора.
Внутри у Элберты всё оборвалось.
– Как… как у экватора?
Последнее она произнесла вслух, и Леджер принялся объяснять:
– Приэкваториальная часть Земли получает самое большое количество солнечных лучей. Там день всегда равен ночи, и только там солнце бывает в зените – светит вертикально вниз – дважды в год.
– Я догадывалась, что обсерватория не здесь… не в Элберте. – Слова давались ей с трудом. – Но не думала, что так… далеко от империи. Значит, надо плыть? Вам известны точные координаты?
– Нет.
«Что ж, вот и приплыли».
Но думать о том, что это тупик, Элберте было невыносимо.
«И не нужно, – решила она. – Браться за дело, чтобы опустить руки при первой же неудаче? Нет-нет, ни за что! Надо сейчас же успокоиться… выдохнуть. Кажется, Леджер говорил вполне искренне. Да и какой смысл скрывать местонахождение заброшенной обсерватории? Вероятно, если он напряжёт память…»
– Я понимаю, это было давно… многое позабылось. Но… может быть, вы всё-таки припомните… постараетесь припомнить? В маминых записях нет ничего подобного, но зато… у неё был ключ. Подарок профессора, ключ от обсерватории. Он здесь, у меня. Всё, что мне нужно – просто знать, в каком направлении двигаться…
– Вот как, – нахмурился Леджер. – Я могу… то есть… если не возражаете, конечно… Но я бы хотел… просил бы вас… позволить… на него взглянуть.
– Да, конечно, – Элберта отстегнула с шеи цепочку, сняла ключ, протянула на раскрытой ладони – пальцы слегка дрожали.
– Это же… – Леджер покрутил его в руке, придирчиво разглядывая со всех сторон. И почти сразу вернул. – Это… – Лицо Леджера ещё больше помрачнело, и глубокие морщины на широком лбу стали гораздо заметней. – Это самый обычный ключ от гаража.
У Элберты перехватило дыхание.
– Как от гаража?.. Вы уверены?
– Несомненно.
Она не сводила с него глаз.
«Нет, он не лжёт. Нет… едва ли. Тогда кто? Мама? Зачем? Впрочем, в дневнике на этот счёт не было ничего конкретного, только намёки, и хорошо бы срочно донести это до Леджера, не то лгуньей сочтут меня саму. Надо разобраться. Непременно во всём разобраться».
– Но… как же так… я думала… ещё и вензель… Видите ли, мама уделяла ему так много внимания… рисовала его… Минутку, я покажу вам.
Дневник лежал в запертом ящике письменного стола. Элберта нервно пролистала книжицу, раскрыла на нужной странице и вернулась к Леджеру.