— Занятное оружие. — Пробормотал Серкано, позабыв о парне перед собой, а тот начал выкладывать продукты на хлипкий столик. — Баланс…хм… хват и форма… красивое… хват на две руки, длина, как у полуторника, одной рукой будет неудобно.
— Дурень, владевший им, использовал одну руку, хотел мне голову снести одним ударом. — Сказал Орландо, осторожно ставя на столик пузатый горшочек, запечатанный пробкой из глины и льняной ткани. — Ну знаешь, использовал ножны для фиксации удара. Приём занятный, но только для таких кривых клинков. Думаю, после он хотел перехватить в обе руки и поднять меч над головой, для такого сильного и быстрого удара.
— Вот как… хм… а ты что?
— Отрубил ему руку.
— Молодец, но нужно было голову. Нельзя оставлять врагов.
— Не бурчи, это был красивый момент, да и добей его, просто так мне не дали бы уйти. А теперь, давай есть.
— Я и сам могу… — Прошепелявил Серкано.
Отложив меч под ноги, взял деревянную ложку, та нещадно трясётся, словно старик пытается посолить. Орландо покачал головой и осторожно взял кисть в ладонь, направил к горшочку. Старик пробурчал под нос, но сопротивляться не стал. Закончив с обедом, парень проверил кровать и помог наставнику лечь, одеяла выхлопал снаружи, и вернувшись накрыл наставника, старательно заправив под ноги.
— Завтра море прогреется, может, искупаемся? — Спросил Орландо, стараясь не смотреть в лицо старика.
— Я сам.
— Конечно, я просто рядом постою, а то знаешь, вдруг ветер подует.
— Ха-ха-ха. — Сказал Серкано. — Очень смешно, прямо уморительно. Посмотрел бы, как ты будешь выглядеть в моём возрасте!
— Ну, не злись. Тебе вредно.
— Мне уже ничего не вредно… — Буркнул Серкано и зашёлся сухим кашлем, перевернулся набок и выдавил сквозь спазмы. — Иди… тренируйся… солнце высоко.
Орландо встал над кроватью, подхватив катану, постоял несколько секунд, вслушиваясь в кашель. Есть в нём нечто тревожное, пугающее, будто нечто внутри старика рвётся.
* * *
В покоях Папы Римского царит вязкий полумрак, ветер задувает в распахнутое окно, поднимая белые занавески призрачным саваном. Его Святейшество сидит в кресле, подперев голову кулаком левой руки, а в правой покачивает бокал с вином. Тень скрывает лицо и грудь, а свет масляной лампы искрится на золочёной каёмке рукавов халата. Дверь за спиной отворилась и двое гвардейцев с поклоном пропустили тощую фигуру с жутковато длинными руками. Гаспар дождался, пока дверь закроется и опустился на одно колено, склонив голову и уперев кулак в пол.
— Вы хотели меня видеть, Ваша Святость?
— Посол был крайне огорчён сегодня. — Сказал понтифик, голос у него мягкий и тревожно безэмоциональный.