— Они получали Кровь регулярно. — Подметила ведьма.
— Логично… но этот план, с «пойди убей», выглядит слишком просто.
— Конечно. Тебе ещё нужно убить местного бога, желательно отвечающего за войну. А для этого его нужно выманить в материальный план бытия.
— Ну и как мне это сделать?
— А я почём знаю? Кто из нас человек действия, мистер «попаду в плен и убью всех»?
— А если я не смогу выманить этого бога?
Ведьма тяжело вздохнула, попятилась, взмахивая рукой. Туман поднимается вокруг неё, окутывает фигуру, смазывая очертания, пока она не исчезла вовсе.
— Ты останешься бессмертным чудовищем, которое рано или поздно обезумеет от жажды крови, вот и всё. Твоя дочь и вообще все вокруг превратятся просто в средство по её добыче. Но в этом мире нет той искры, что была в твоём. Её больше нигде нет. Ты будешь метаться по земле, убивая всех, не в силах утолить голод и всё больше сходя с ума…
Голос ведьмы истончается, превращаясь в шёпот, звучащий прямо в голове. Орландо сжал ладонь на груди, сдвигая края раны, оскалился, пережидая вспышку боли.
* * *
Верховный Жрец швырнул кубок вина в дальний угол, рубиновое вино протянулось шлейфом капель и заплескало шерстяной ковёр. Кубок лязгнул о стену и упал, расплёскивая остатки на паркет.
— Ты что?!
Вопль заметался меж стен, взлетел к потолку. Морлэн остался неподвижен, стоя и молча глядя на беснующегося. Жрец рывком смёл со стола бумаги и чернильницу с запасными перьями. Грохнул кулаком и задыхаясь рухнул в кресло, сдавив грудь.
— Тебе было сказано… убить девчонку и всё… на неё даже твоя клятва не распространяется. Она ведь отродье…
Голос жреца истончился до комариного писка, нижняя челюсть мелко трясётся, а лоб покрыт мелким бисером пота. Морлэн взирает на него сверху вниз, с ледяным безразличием.
— Всё пропало… всё, пропало… Теперь гражданская война и империя сгорит! Ты понимаешь это? Понимаешь?!
— Да. — Ответил Морлэн. Подошёл к сообщнику, наклонился и рывком ухватил за челюсть, сдавил, вынуждая смотреть в глаза. — Пусть горит, пусть слабые умирают миллионами. Так даже лучше, веселее.
Толкнул жреца на спинку кресла и развернувшись вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой. Заговорщик сполз в кресле, обессилено положив руки на подлокотники. Волосы растрепались, а лицо окончательно растеряло остатки величия, превратившись маску тщедушного старика, провалившегося в глубочайший маразм.
В щель просунулась черноволосая голова мальчишки, бастард ойкнул, увидев дядю, и вбежал внутрь. У самого кресла запнулся о ворох бумаг и налетел на жреца, попытался вскочить, но тот приобняв удержал.