Пять гребаных дней он разбирался в свалившихся на него делах. К мажору подобраться так и не получилось. Кто-то переполошил ментов, и те резко заинтересовались приобретенной заброшенкой. Особенно усердствовал молодой следак. Всюду нос сунуть успел, а глаза как у фанатика горят. Надоедливый — хуже блохи. Илья Станиславович с говорящей фамилией Собашников. Псина ментовская… Мелковат еще, но геморроя подбросил.
И кошмары опять вернулись.
Каждую ночь Варг видел тесную клетку и рыло своего надзирателя. Законопослушного, мать его, гражданина, забившего до смерти не один десяток молодых альф и насиловавшего пойманных волчиц. И ему все сходило с рук! Люди никогда не оставляли попыток прогнуть под себя оборотней. Найти способ сломать, чтобы на выходе получить универсальных солдат: послушных, тупых и жадных до крови. Но не в тот раз!
Однажды на закрытой военной базе произошел бунт…
Варг широким жестом распахнул дверь в комнату Яны и замер, напоровшись на предостерегающее «Ш-ш-ш!».
Вот же… черт!
Волчица растянулась прямо на ковре, вся в нитках, летах и обрезках материи. А рядом валялось нечто похожее на… платье? Пестрый ворох лоскутов самых диких расцветок, собранный в нечто, больше напоминавшее балетную пачку.
А еще Яна улыбалась. Черт возьми, он впервые видел племянницу настолько довольной!
— Надо перенести ее на кровать, — прошептала Алена. — Она же застудится.
Варг хмыкнул. Интересно, что бы сказала маленькая омега, узнай, что он спал на бетонном полу во время плена. Расчет простой — выживают сильнейшие. Он выжил.
— Оборотни устойчивы к холоду, — ответил негромко и подошел к Яне.
Бережно подхватил на руки и понес в кровать. Тяжеленькая уже. А пять лет назад ему привели костлявого заморыша с совершенно дикими злыми глазами.
Варг устроил мелочь на кровати подальше от края и обернулся к Алене.
* * *
— Что? — выгнул чернющую бровь альфа. — Ей и без одеяла хорошо.
Алена заторможено кивнула.
Хорошо, да… В комнате тепло, если что — кондиционер настроить можно. Только причем тут одеяло, если засмотрелась она совсем на другое.
Варг так аккуратно перенес Яну на постель… Осторожно, почти по… отечески? Так странно. В его движениях и действиях сквозило больше чувств, чем в словах. От этого в груди ворочалось незнакомое и очень приятное чувство.
Пока она пыталась подобрать для него подходящее определение, Лемман перехватил ее под руку и вывел из комнаты.
Ни слова не говоря, отвел в другую и щелкнул замком.
Внутри екнуло сладко и тревожно. Алена обхватила плечи руками и сделала крохотный шажочек назад. Вряд ли Лемман собрался вести задушевные беседы…