Дарк шипит, ускоряя свои движения, и спустя полминуты я чувствую, как он кончает. Он утыкается мне в шею, стискивая руками так, словно желая сломать пополам, пока его тело содрогается, выплескиваясь наружу оргазмом.
После он валится на меня, укрывая собой вместо одеяла, и я прижимаю его к себе, медленно водя ладонями по его спине и плечам. Не знаю, сколько проходит времени, но я по-прежнему ощущаю покалывающее чувство на коже и, приоткрыв глаза, вижу, что она светится. Не ярко, а как мерцание светлячков.
– Как ты, милая? – Александр скатывается с меня, притягивая в объятия, и в отличие от того первого раза, теперь он начинает первым говорить.
– Я люблю тебя, – приподнимаю голову и, погладив его по щеке, целую в губы. – Можешь не отвечать, – тут же продолжаю я, не дав ему ответить.
– Ты мне очень дорога, милая, – он крепче прижимает к себе.
– Если я усну, ты снова отнесешь меня в спальню и заберешь все черные вещи?
– Нет, Лена, не в этот раз, – его руки крепче прижимают к сильному телу. – Больше я не выпущу тебя из вида.
– Это почти признание в любви, Дарк, – хмыкаю и опускаю голову ему на грудь, слушая, как сильно бьется его сердце.
– Со временем ты поймешь, что любовь – это лишь эфемерное влечение, которое не имеет ничего общего с истинной преданностью.
– Тогда я хочу как можно дольше не узнавать этого, – хмурюсь на его слова.
– Милая, ты сильная и проживешь ещё ни одну сотню лет, поэтому вернемся к этому разговору позднее, когда слово “любовь” приестся тебе.
– Ты невозможный циник, – продолжаю обнимать мужчину, поглаживая его теплую кожу на груди и наслаждаясь его легкими касаниями к моей спине и бедру. – Это же так сложно жить, когда нет надежды.
– Но у меня была надежда, – не вижу, но чувствую, что он улыбается. – Сначала сделать для всех кинжей безопасное место, а после найти тебя.
– Прямо меня?
– Ну, – он замолкает, и я поднимаю голову. – Не то чтобы прямо тебя, но любую другую разрушительницу тьмы.
– Ах ты! – толкаю его в грудь и спускаю ноги с кровати, намереваясь гордо удалиться из этой спальни и от него. – Ещё и признаешься в том, что тебе абсолютно всё равно, кто будет разрушительницей.
Я даже успеваю схватиться за ручку двери, как меня догоняют и прижимают к темному дереву.
– Но я очень рад, что это оказалась ты, а не беззубая седая старуха, – его насмешливый голос не позволяет мне злиться, а сильное тело, что совершенно обнажено и прижимается к моей спине, лишает меня возможности связно мыслить. – Я хочу тебя снова.
– А я тебя – нет, – из чистого упрямства заявляю, но тут же мои колени подгибаются, когда его длинные пальцы накрывают мою промежность и касаются набухшего клитора.