Едва он увидел сон, как вдруг почувствовал, что лежит поперек кровати с широко раскрытыми глазами, пристально гладящими в темноту. Что-то коснулось его, и он во сне отдернулся от этого, как от чего-то страшного. Это движение и разбудило его.
Комната была совершенно темная. Из окна не было никакого света, а огонь потух так основательно, будто бы его залили водой. Шортхаус пристально вглядывался в непроницаемую тьму, стеной стоявшую перед его лицом.
Первым делом он подумал о бумагах в пальто, и его рука скользнула в карман. Бумаги были на месте. Это открытие вызвало чувство облегчения и мгновенно освободило его мозг для других размышлений.
Во время его сна в комнате определенно что-то произошло. Молодой человек почувствовал это с той интуитивной определенностью, которая приближается к истинному. В комнате было совершенно тихо, но проснувшиеся чувства сразу наполнили темноту шепотом и тайной жизнью, леденящей его кровь и простынь, касающуюся его щеки.
Чу! Вот он услышал - в ушах его уже предостерегающе шумела кровь - в глубине дома монотонное бормотание, которое не заглушала никакая преграда стена или дверь. Между ним и лестничной площадкой, казалось, ничего не было, как и между площадкой и лестницей и между лестницей и прихожей.
Он знал, что дверь комнаты распахнута! Следовательно, ее открыли изнутри, хотя окно оставалось закрытым на щеколду, также изнутри.
Едва он это осознал, как заговорщическая тишина ночи была нарушена новым, более определенным звуком. В коридоре послышались шаги. Боль в бедре напомнила Шортхаусу, что пистолет лежит наготове, и он быстро выхватил его и взвел курок. Затем он успел соскользнуть с кровати и прижаться к полу, когда шаги остановились на пороге комнаты. Кровать находилась между ним и открытой дверью. Окно было за спиной.
Секретарь ждал в темноте. Его поразило, что тот, кто шел, не особенно пытался маскироваться и не соблюдал предельной осторожности. Шаги приближались довольно небрежно и звучали приглушенно, словно кто-то был обут в мягкие комнатные туфли или шел просто в носках. В шагах было что-то неуклюжее, безответственное, почти безрассудное.
На секунду шаги замерли на пороге, но только на секунду. Они почти сразу же зазвучали в комнате и, перейдя с деревянного пола на ковер, сделались абсолютно бесшумными. Шортхаус оставался в совершенном неведении, не зная, был ли невидимый ходок на другой стороне комнаты или рядом с ним. Наконец он встал и вытянул перед собой левую руку, щупая ею вокруг себя, в правой руке он держал взведенный пистолет. Когда он поднялся, в его колене слегка щелкнула кость, одежда зашелестела, как газета, а дыхание было достаточно громким, чтобы стать слышным во всей комнате. Но ни один звук не выдал местонахождения невидимого незваного гостя.