– Никакой хандры и депрессии у меня не наступало, – ответил дед, – а Петровну ты лихо изобразил, почти как Максим Галкин по телевизору изображает известных личностей.
– Ошибаешься, дед, – возразил Ом,– это Максим говорит чужими голосами, так как я, а не наоборот. В свое время, когда он был маленьким, мы встречались, и я научил его таким штукам. Потом он сам допрогресировался, до нынешнего состояния.
– А сколько ж тебе годков? Выглядишь ты совсем юным.
– Много, а сколько конкретно я и сам не знаю. Помню, когда начинали свое творчество Бременские Музыканты, я уже был.
– Ого! – вырвалось у деда, – пожил, ты, однако.
– Да уж, пожил. И еще поживем. Вот у тебя с бабкой поправим дела – и опять в путь-дорожку искать приключений по городам и весям.
– Так ты не насовсем? – спросил дед.
– Нет, – ответил Ом, – временно погостить.
Лесная дорога закончилась. Подошли к небольшому дому, стоявшему на опушке.
– Вот и пришли, – сказал дед.
На крыльце дома стояла бабка и внимательно из-под руки, смотрела на подходящих путников.
– Принимай, Марья Федоровна, гостей, – сказал дед и подтолкнул рядом стоящего слоника вперед.
Мы не будем описывать все подробности знакомства наших героев. Скажем одно: они проговорили долго-долго, до самого вечера, и под конец разговора стали очень близкими и доверительными друзьями. Бабка даже один раз назвала слоника сыночком, но этого никто не заметил.
«На утро по лесной дороге проезжал Глупый король.
Та-рам-рам,
Та-рам-рам,
Та-ра-ра-рам.
Кукареку, кукареку.
Почетна!
И завидна наша роль,
Да наша роль,
Да наша роль.
Не может
Без охранников король…
Кукареку-у-у ».
Вот такие звуки разбудили бабу с дедом на следующий день. Это слоник Ом проснулся, и во дворе вместе с петухом оповещал мир о начале нового дня.
– Хорошо поете,– сказала вышедшая на крыльцо бабка.
– Подпей нам, баба Маша, будет веселее, – ответил слоник.
– Да я могу одни лишь частушки петь, – ответила бабка смущенно, – и то это было давно и неправда.
– Частушки! – Воскликнул слоник, – Гавайские? Не может быть!
– Может, может, – высунувшись из-за бабки, сказал дед, – и ехидно запел.
А мне милый изменил
Двадцать пять девятого
А через двадцать пять минут
Я была занятая.
Он улыбнулся и продолжил:
Мой миленок как теленок
Только веники жевать
Проводил меня до дома
И не мог поцеловать.
– Вот такую глупость она пела в молодости, – закончив куплет, сказал дед.
– Сам ты, глупость, – обиженно ответила бабка, – А как сам надрывался…
Чтобы в Подлес идти
Надо опасаться
Подлесянские девчата
Начали кусаться.
– Ничего я не надрывался, – теперь обиделся дед, – не надо было тогда кусаться.