Холостяцкое жилище Пети было более, чем скромное, без излишеств. Собрали на стол: выпивку, закуску и немного из того разнообразия, что сподобил предложить близлежащий супермаркет. После первой рюмки "Шведки" захорошело.
– Ну, что, Петро, какова она – спортивная жизнь? – задал привычный для них когда-то вопрос Олег. Это расхожее обращение было позаимствовано из названия нашумевшего когда-то английского кинофильма "Такова спортивная жизнь". Вопрос был универсален по своей сути и мог быть задан по любому поводу. Ответ чаще всего мог и не иметь никакого отношения к спорту.
– Да так. Ничего выдающегося. Пытаемся строить капитализм с человеческим лицом. По крайней мере, придать ему некий облик и подобие, – ответил Клинкин.
В тот вечер было много говорено и выговорено. Откровение по-прежнему не ушло из их доверительного лексикона, несмотря на долгие годы их необщения. Они по-прежнему оставались Олегом и Петром – друзьями-однополчанами, боевыми спутниками друг-друга. Похоже, что время после окончания университета оба использовали толково: один – в родных пенатах, другой – в пенатах чужих. Об окончании карьеры было ещё говорить рано из-за их молодых ещё лет, но какие-то промежуточные вехи уже были расставлены, что было немаловажно. Ведь, как известно, – молодой месяц на всю ночь светит…
В бутылке ещё оставалось. Наконец, Олег, как бы ненароком попытался определиться с волнующим его вопросом, ответ на который он надеялся получить от пожившего на чужбине Пети. То, в чём он не решался открыться другу прорвалось с помощью выпитой "Шведки". Олег поведал то, чем были заняты его мысли в последнее время и что было ему самому решить непросто. Состояние и смятение его ищущей выхода души осложнялось закономерной парадигмой психологического состояния: так было, так есть и так будет всегда, когда в стройный пасьянс жизненных коллизий вмешивается бубновая дама.
Сочувственно выслушав Олега, Петя развёл руками и мудро стал наставлять друга. Казалось, что в его мироощущении такого рода проблема имела второстепенное значение, хотя в его голосе чувствовалась искреннее участие в судьбе Олега.
– Слушай сюда, Бушмин, – откинувшись на спинку стула, стал поучать друга старый холостяк Петя Клинкин, прихлёбывая прямо из бутылки сладковатую "Пепси". Он это делал всегда, поучать тоесть, когда его о чём-то просили и когда он чувствовал, что наступившие мгновенья торжества его личности способны кардинально улучшить по его разумению окружающий мир. – Никакие бабы не должны создавать нам с тобой сложности. Не имеют они на это никакого сексуального права. Более того – мы сами вправе решать как быть, с кем быть, что пить и вообще, запомни: ни одна юбка, даже из натурального хлопка не должна тебе диктовать – поднимать паруса твоего корвета или не поднимать. Извини за излишнюю грубость. Люблю тебя, дурака. Подкаблучника хренова.