– Фи! – воскликнула русалка, сидевшая на ветвях, – какой ты некомильфотный!
– Мр-чмур-шмар, – не переставая вылизываться, ответил кот, что должно было означать: "Сама дура необразованная, а туда же, делает вид, что разбирается!"
Русалка фыркнула, обдала кота вихрем сухой чешуи и, двигаясь ловко, словно змея, скрылась высоко в ветвях дуба.
Кот между тем завершил вылизыванье и только собрался вернуться к исполнению своих обязанностей, как обнаружил, что цепи-то нет. Вместо цепи имелся кошелек, туго набитый серебряными рублевиками. Тут только кот сообразил, как продешевил. В цепи было пуда два живого веса, и весь этот живой вес составляло чистое золота. А серебряных рублевиков едва набиралось три четверти фунта.
Кот обиженно оглянулся, собираясь начать жалостливую песню, как вдруг, завидев что-то вдали, истошно мявкнул и подлетел на два аршина вверх.
Несколько минут спустя приблизившийся к дубу Кощей, которому вздумалось развеяться и прогуляться, наблюдал потрясающую воображение картину: кот Баюн ходил плавным шагом, высоко вздев хвост, прямо по воздуху примерно на уровне плечей бессмертного старика. При этом весьма приятным голосом он тщательно выводил: "Ой, цветет калина в поле у ручья". Взгляд кота был чист и светел и выражал невинное удовольствие честного служаки, с рвением выполняющего свой долг.
– И долго ты так сможешь? – осведомился Кощей, созерцая гуляющего по воздуху кота Баюна.
– Сколько вашеству угодно будет! – лихо отрапортовал тот и попытался горделиво поднять шерсть дыбом на загривке. Равновесие нарушилось, кот полетел с дуба вниз головой, нарушая все законы кошачьей реальности. Кошелек, спрятанный в густой шерсти, при этом выпал, и серебряные рублевики раскатились по траве.
– Ну, все понятно, – сказал царь тридесятого. – Непонятно только одно – ты ж, вроде, не пьешь?
– Только валерианку исключительно по случаю тезоименитства вашества, – пробормотал скороговоркой кот, собирая рублевики всеми четырьмя лапами.
– Так зачем цепь продал? – спросил все тем же мягким голосом Кощей. У любого другого при звуках этого почти нежного тихого голоса кишки бы скрутились в клубок. Но не таков был кот Баюн.
– По дурости, вашество! – лихо по-военному ответил он и для убедительности приложил правую переднюю лапу ко лбу.
– Так ясно, что не от большого ума. И что мне теперь делать? небось, по всем царствам и королевствам уже гуляет молва, что Кощей распродает ценности за копейки. Какой-нибудь щелкопер уже наваял статейку «Крах очередной пирамиды»,. – бессмертный старик вздохнул. – Рублевики-то, вижу, яговнины?