Глава 28. Ъ – время проявить твёрдость
Николай Вселодович Гермегамс был любящим тюремщиком. И тюрьма-то была золотая. При таких условиях большинство бы сказало «с жиру бесятся», и Галина бесилась. Но это было не с жиру, а с недостатка свободы, который перекрывал кислород, не давая дышать.
Разрывать семь лет брака, да ещё с любимым мужчиной, было сложно. Но иного выхода не было – Николай не признавал иных стремлений жены, кроме направленных на его персону. Что говорить, привычка – вторая натура. К тому же он и не знал ту Галину, которая основала школу и делала, как ей нравится везде и всюду. Просто ей семь лет нравилось гладить рубашки и ждать мужа с горячим ужином. Но это стало утомлять, хоть муж и остался любимым, но Галине захотелось деятельности.
Ей поступило небывалое предложение, которое вдохновило колоссальностью.
Федя-то за эти года на месте не сидел, а рос и вырос до министра образования. И на этом месте он не просто штаны просиживал, а копал под существующий порядок, разлагая его, так сказать, изнутри. И доразлагался, получив полный карт-бланш на перемены.
И с джокером в рукаве пришёл к Галине, которая как раз гладила рубашки. И вручил ей джокера, призывая направлять и наставлять этот долгожданный процесс.
– Я знаю, у тебя полно идей, – сказал он Галке.
Идей действительно было море, а если бы не хватило, то всегда можно было обратиться к Зине. Система образования нуждалась в реорганизации. А у Галки были папки бумаг с планами, как переделать, чтобы стало лучше, эффективнее, а главное, для детей свободнее. Эти папки она регулярно дополняла – всё-таки у неё было много свободного времени. Зачем она это делала? Да, просто нравилось представлять новое. Верила ли она, что может это всё воплотить? Не верила – борьба с системой её не вдохновляла. А тут система уже сама хотела меняться, и она могла делать, что пожелает.
Вот на этом месте интерес к рубашкам пропал. Николай Вселодович восстал, бунт подавил на корню, замков золотых навешал множество. Но ничего не помогло. Любовь Галину держала, но недолго – сердце молило о свободе, а уникальный шанс послужил шилом в одном месте – Галина не могла больше сидеть дома.
– Я тебя люблю, – сказала она мужу. – Но без свободы умру.
И ушла, не хлопая дверью, а вылетев из неё с горящими глазами от открывавшихся возможностей.