— А Кандис уверяла меня, что никакого кота нет, и вы, господин колдун, гоняетесь за собственными глюками! — припечатала я.
— Кто-нибудь мне уже объяснит, что такое глюки? — жалобно попросила Иоланта.
Мы с Марком ничего не слышали. Мы смотрели друг на друга, как на смертельных врагов, готовясь схватить за горло и прямо тут, не сходя с места, вытрясти истину.
Неожиданно раздался голос Гортензии.
— Я склонна верить Марку. Во дворце просто не может быть такой молодой прислуги. Сюда берут лишь тех, кто доказал свою верность.
— А ведь и верно, — кивнула Александра и повернулась ко мне, — Маргарита?!
— А что я? Я разговаривала с горничной, по имени Кандис. Откуда я могла знать, что это — глюк, — посмотрев в жалобные глаза брюнетки, я пояснила, — глюк, или по-научному галлюцинация, это бредовые видения больного мозга. Нечто, что видишь ты, но не видит больше никто.
— Значит, вы серьезно больны, — посочувствовала девушка.
— Я мертва. Думаю, это довольно серьезно.
Шпили Румона тронуло алое закатное золото и они вспыхнули ярким, насыщено-розовым, словно засветились изнутри. В густоте аквамарина, чуть припорошенной дымом плотно сбитых туч, со стороны гор поднималась золотистая луна. И свет их: заходящего солнца и восходящей луны смешался в дивный коктейль в аккурат над высоким каскадным водопадом, который звали здесь Шелковой дорогой.
Струи воды приобрели стеклянный блеск и стеклянную хрупкость, а то, что, падая, бились без звона, так это мелочи, не существенно. А существенным были радуги. Вы когда-нибудь видели радуги в темноте? Радуги в чернильной мгле небес? Кто-нибудь, когда-нибудь видел радуги ночью? Ну, почти ночью. Поздним вечером… Никто и никогда. Потому что ночных радуг не бывает.
Но они были. Короткие радуги, скорее, осколки радуг, состоящие из алого, золотого и бархатно-черного. И их было много. Очень много. Столько, чтобы хватило на всех.
Джуэл стоял на стене и смотрел на чудо, которое видел каждый день, но так и не насмотрелся, потому что насмотреться на это было невозможно.
Нет ничего красивее заката над водопадом здесь, в Румоне.
В руке его лежала другая рука — тонкая девичья ладошка. Она была теплой и трогательно сжимала руку принца.
— Здорово, что мы видим это вместе, правда, Иоланта? — спросил Джуэл.
— Здорово, — вполне искренне кивнула девушка. Она тоже считала здешние закаты чем-то невероятным и не уставала благодарить богов, что родилась именно здесь и была приобщена к чуду.
Но время от времени Иоланта тихонько вздыхала. Она бы хотела родится в другом месте и никогда, никогда не видеть заката над водпадом. Здесь, в Румоне, девушка, увидевшая его до свадьбы считалась еще более "порченной", чем потерявшая невинность.