- По местности, значит, пил. А туда не попал, под бульдозеры-то... Вот вы меня и не признаете... Ты же тоже меня не знаешь.
- Прости, - искренне посочувствовала непризнанному гению Виктория, но почему у тебя такое странное имя Альмар?
- Это псевдоним такой, потому как засилье идет чужеземцев. Они и правят балом. А куда я как Петя Петров денусь? Кто меня запомнит?
- Ну почему же? Запоминали Петровых. Был Петров-Водкин. Был художник из "двадцатки", что выставлялись на Малой Грузинской - Петров-Гладкий. Да не один - был Петров-Гладкий Младший, был и Старший. Работы старшего я очень любила. Такая пронзительная нежность и свет в его картинах!.. Говорят, что он был учеником Ситникова. Я тоже успела взять несколько уроков у Ситникова, но Петров-Гладкий Старший, если и был его учеником, то явно превзошел своего учителя в несколько крат. Хотя, вокруг него не было такой шумихи. Не пойму, куда они все пропали - эти великолепные художники с Малой Грузинской? Слышала, что несколько человек покончило с собой... Но даже если это так - куда девались остальные? Почему ни намека на их присутствие в Москве? Почему следующее поколение художников не взялось развивать их направление, хотя они и были все разные?.. Они, пожалуй, первыми, отошли от пропаганды и от сопротивления ей. Просто были мастерами!.. Ой, я, кажется, проехала Казанский.
- А... ладно, - махнул рукой Альмар, - Вези меня на Ленинский проспект.
Виктория несколько удивилась - Ленинский - чуть ли не в противоположной стороне, но, расслабившись за разговором, послушно поехала по заданному направлению.
- А ты так говоришь, что выходит - не эта?
- Что не эта?
- Ну - не авангард.
- Не знаю. Понять не могу - что тут сейчас под этим определением подразумевается!
- Он мне тоже надоел! Душил бы собственными руками!
- Но ты только что говорил, что являешься - чуть ли не отцом современного авангарда!
- Да черт его знает, не знаю - я кто. Оттого меня и Альмаром назвали. Это от кальмара. Потому как всех их передушить - не то, что рук, щупальцев не хватит! - вздохнул Альмар и допил остатки своей водки из горла.
- Какой же ты злой, оказывается.
- Да не злой я, а уставший. Нигде почему-то мне места нет. Значит, говоришь, ты не ихняя. А чего ж тогда они тебя в кабинет пригласили? Покупатель что ли? - и, не дождавшись ответа Виктории, предложил: - Купи у меня работы.
- А посмотреть хотя бы можно?
- А вот. - Альмар тут же вытащил из-за пазухи рулон бумаг. Рисунки тушью, шариковой ручкой, фломастерами чуть ли не на оберточной бумаге, мятые и запачканные небрежными руками его собутыльников. Рисунки выдавали рубенсовскую школу, талант, немалую фантазию, судя по попыткам закрутить композицию. Но это были всего лишь незаконченные, исполненные на скорую руку обрывки задумок, зарисовки.