Молча наблюдаю за этим представлением.
Вообще никак не комментирую.
Но стоит Циньняну взглянуть на меня, как его лицо бледнеет…
— Пара побрякушек и безграмотная девка со смазливым личиком, — резюмирует хозяйка борделя… и очевидно — какого-то тайного братства, собирающего кровавые долги, — твоё прозвище — явное преувеличение! Никакой ты не «Ловкач». Убожество, севшее нам на плечи. Уйди с глаз долой!
— Мой долг… он теперь уплачен?.. — сгибаясь в поклонах едва не до пола, пятится тот к выходу.
— Ты всё ещё здесь? — сверкнув взглядом, хозяйка дожидается, когда Циньнян скроется за дверью, и разворачивается ко мне, — Твоё лицо даровано нам небесами. Твоя жизнь будет счастливой и наполненной богатством и роскошью, — словно мантру, повторяет она слова того падшего человека.
— Что это за место? — спокойно спрашиваю.
— Лучший бордель столицы, — разворачиваясь спиной и начиная идти вперёд, отвечает женщина, — а ты… — обернувшись на меня, произносит, — станешь самой яркой звездой на местном небосводе. Как тебя зовут? — отворачиваясь и поднимаясь по лестнице, бросает мне она.
— Айю, — отвечаю ровно.
Женщина мгновенно останавливается и всматривается в мои глаза.
— Ты очень умна, — наконец, выносит вердикт и идёт к одной из дверей широкого коридора, — эта комната будет твоей. Здесь ты будешь есть, спать, обучаться и впоследствии — принимать гостей, — она открывает дверь и пропускает меня внутрь роскошного будуара, — а теперь ответь мне, что ты знаешь о Великой Мученице?
— Вы хотите, чтобы я притворялась ей, принимая гостей вашего заведения? — проходя внутрь и оглядывая помещение, уточняю без какого-либо любопытства.
Просто по факту.
— Думаю, ты и так всё поняла, — отзывается хозяйка борделя, — ты не выглядишь ни глупой, ни напуганной.
— Кому я должна буду прислуживать? — продолжаю расспрос, как ни в чём не бывало, чем заметно изумляю властную женщину, пусть та и старалась скрыть свои чувства.
— Это тебе будут прислуживать. Тебе будут молиться. Кому в здравом уме придёт в голову осквернить тело той, что носит лицо Великой Мученицы? — спрашивает она холодным голосом.
Выходит, они оба не врали, говоря о моем безбедном будущем…
И всё-таки, я не была наивна.
— Мы обе прекрасно знаем, что человеческие фантазии порочны. И если сотня ваших посетителей будет вести себя пристойно, то найдётся сто первый гость, что захочет возлежать с Великой Мученицей, — протягиваю равнодушно.
— Я не стану врать. Наше заведение посещают люди, чьи желания я не всегда могу контролировать. Но за каждый такой визит ты будешь получать в десять раз больше. И, поверь, никто из них не осмелится нанести тебе увечье.