Риангар вздрогнул. Все обвиняли его, весь совет считал, что это он решил убрать того, кто представлял угрозу. Но как доказать свою невиновность?
– Мои воины ищут убийцу. И они его найдут. Я отправлю знающую в степь, чтобы ничто не мешало ей услышать слова предков. Они никогда не отказывали нам в помощи, не откажут и теперь…
– Не слишком ли ты надеешься на их слово, хаст? Предки не так умны, как все думают. Они ведь тоже умерли, и многие – не своей смертью.
Слова Линара прозвучали издевательски, но Риангар понимал, тот в своем праве. Даже не так, тот может говорить ему все, что пожелает. Ведь в противном случае – вызов на бой и неминуемая смерть.
– Мы найдем виновных и покараем, – с нажимом произнес Риангар и кашлянул. Только не хватало, чтобы у него пропал голос!
Вновь воцарилось молчание. Два хаста сидели и рассматривали друг друга, и Риангар проигрывал своему собеседнику во всем. Ниже, щуплый, слабый, замотанный с ног до головы в траурный артак… Он никак не походил на могущественного правителя, скорее на мальчишку, случайно попавшего в воинский круг отца.
– Скажи, Риангар, – Линар склонил голову набок. – Ты никогда не снимаешь артак, это истина? Что же ты прячешь под ним? Уродство? Тщедушность тела?
– Тебя не должно это волновать, смелый Линар.
– А мне интересно. Ты ведь не переживешь бой со мной. Я знаю твой страх, я его вижу. Ты боишься смотреть мне в глаза. Ты шепчешь, вместо того, чтобы говорить в полный голос! Быть ли тебе вождем, Риангар?
– Степь выбрала меня хастом.
– Твоя мать из Тайрады, хаст. Была ли она первой женой? Не думаю. Твой отец мог взять пленницу гаремной служкой, третьей или пятой женой, а по вашим законам ее дитя не смогло бы наследовать. Так, какой она была?
– Первой и единственной, – стиснул зубы Риангар.
– Точно, ведь остальные жены не пережили родов… Сколько их было? Одна, две, десять? А сколько детей отправилось вслед за матерями? Сколько детских душ утянули предки, потому что тела матерей не смогли пережить их рождения?
– Замолчи.
– Я разве не прав, хаст? Разве не закон степи запрещает жить ребенку, чья мать умерла родами, потому что в его душу может вселиться зло. Смерть открывает двери, и невинное дитя может лишиться своей истинной души, ее место займет мертвый сумрак… Так пугают детей? Я прав?
– Моя мать выжила. Она прожила долгую жизнь.
– Но так и не подарила Ингайру второго сына, – Линар откинулся на подушки и вновь протянул руку к чаше с багой. – Я открыл твой секрет, хаст. Вот, в чем твоя слабость. Ты тот, кто должен был умереть, но остался жить!