– Волею степи, Раэза, отдаешь ли ты свое слово этому мужчине?
Вздохнула и ответила положенное:
– Отдаю.
– Принимаешь ли ты, Риангар, ее слово?
Я смотрела на него, боясь даже вздохнуть. Конечно, очень глубоко в душе жила мысль, что мужчина откажется от меня, передумает и выберет другую. Но об этом я могла лишь мечтать. Жаль, что я не видела его лица, скрытого за белой тканью. Может, и правы были те, кто говорил, что он страшен.
Только вот все мысли тут же исчезли, когда Риангар вдруг начал падать.
Завизжали женщины, рядом раздалось ржание лошадей, будто что-то их испугало. Или кто-то. Я бросилась к Риангару, с ужасом наблюдая, как по белому артаку расползается алое пятно крови.
– Хаст! – завопил кто-то позади меня.
Я рванула ткань на груди Риангара, пытаясь добраться до раны. Я ни за что не могу дать ему умереть! Как все могло получиться так? Где воины, которые должны были охранять нас во время обряда?
Тонкая ткань артака порвалась легко, позволяя добраться до рубахи. Руки тут же стали мокрыми от крови. Шнуровка на груди была затянута туго, очень туго, словно рубаха была мала по размеру. Но как она могла быть мала тщедушному хасту?
Я провела рукой по его груди и застонала – напротив сердца, пробив грудь насквозь, торчал наконечник стрелы. Ничем не помочь. Риангар мёртв.
Несколько женщин закричали, я обернулась и вздрогнула. Рядом со мной в землю воткнулась стрела с зелёным оперением. Я отшатнулась, упала назад, ударившись локтем.
– Хаст мёртв!
Передо мной в свете костра появилась массивная мужская фигура. Я смотрела на него, не понимая, что происходит, и вдруг узнала его!
– Хаст Боргайн, – прошептала, как завороженная наблюдая за его приближением.
Самые жестокие земли, в которых свято блюли древние законы. Турайра, древний хасттан, который мечтал забрать себе земли Айхонары. Но ни война, ни коварные планы никогда не помогали им в этом деле. Степь не всегда признавала над собой одну лишь силу, порой важным оказывались честность и разум. Мужчины Турайры ценили свои воинские подвиги выше, чем что либо. Если ты не воин – то не человек! А женщина – это всего лишь женщина. Она не способна ни на что иное, как рожать сыновей и штопать плащи.
– Ваш хаст мёртв! – торжествующе произнёс Боргайн. – Ты, – скривившись, указал он на меня, – сними с его лица тряпку, чтобы все увидели, что он мёртв!
Я стиснула зубы. Надеяться, что меня оставят в живых? Возможно. Зачем убивать женщину, если она может работать или рожать детей?
– Хаст, не гневи предков и степь. Ты и так совершил преступление, нарушив течение обряда.