Едва накинув в вестибюле халат, майор устремился к палате, на которую ему указала медсестра.
Черных оказался довольно тщедушным человеком, а болезнь ещё больше усугубила его и без того слабые физические данные. Дышал он очень трудно, с хрипами, впалая грудь тяжело вздымалась, горячечный взгляд блуждал по лицам, присутствующих в палате, врача и жены, перекидываясь на белые стены, и, как бы, обжигаясь об их искрящую белизну, возвращался вновь к людям.
Циля Абрамовна молча показала Калошину на свои часы и подняла два пальца. Он кивнул. Подойдя к кровати больного, низко наклонился к нему и спросил, стараясь четко произносить каждое слово:
– Кто ехал с вами в субботу и воскресенье в автобусе? Кто мог положить водку вам в карман?
Черных какое-то время непонимающе смотрел на майора, потом прошептал с хрипом:
– Капут… капут… – это были его последние слова, мужчина впал в кому.
Калошин был обескуражен. Эти слова привели его в замешательство. «Почему *капут*, а не *конец*? Или он имел в виду того человека? Значит, придется искать всех, у кого так начинается фамилия. Не думаю, что их много», – размышлял майор, возвращаясь из больницы, – «А если что-то другое? Как было в случае с Вагнером-каретником? Какая-нибудь измененная фамилия? Это тоже не сбросишь со счетов».
Дубовик появился рано утром, как и обещал. Встретили его очень тепло и дружелюбно. Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Из пузатого портфеля майор достал две бутылки коньяка, и, подав их Калошину, сказал:
– Убери. Позже отметим встречу. – Расположился по-хозяйски за столом и сразу же приступил к делу: – Ну, давайте по порядку. Кстати, лагерный архив был уничтожен или вывезен немцами, но остались сведения о женщинах, отбывавших там наказание, в Министерских архивах. Ребята вплотную занялись им.
Выслушав всё, что ему поведал Калошин, Дубовик сказал:
– Я думаю, что причину убийства вы определили верно. Ревность, деньги, вообще, бытовуха – эти причины не вписываются в саму картину преступления. Сама внезапность говорит о том, что оно не было задуманным. А что с этими последними словами Черных?… – Дубовик задумался, – кстати, как он?
– Пока по-прежнему, – ответил Калошин, – но шансов ноль.
– В таком случае нам необходимо дать объявление в районную газету, чтобы откликнулись те, кто ехали в автобусе в субботу и воскресенье, – Дубовик повернулся к Воронцову: – Давай, Костя, дуй в канцелярию, пусть Мария немедленно звонит редактору. – Потом обратился к Калошину и Моршанскому: – А ведь у меня очень важное дело. Я собирался приехать попозже, кое-что надо было сделать там, но ваша новость меня поторопила, – Дубовик достал портсигар.