– Я подумала, что мне лучше уволиться, – ответила я. – Я работаю уже третью неделю, и у меня ничего не получается.
– Я тебя не отпускаю. Тебе нельзя уходить, Маш. Я вижу, как ты работаешь, стараешься. Ты, может, не замечаешь этого, и тебе кажется, что все напрасно, но ты меняешься.
– В каком смысле?
– Когда ты пришла к нам в отдел, ты все время молчала. А теперь ты стала говорить. Ты говоришь, Маша! Тебя стало слышно. Ты общаешься! Смеешься. Тебя видно! Коллеги хорошо о тебе отзываются.
– Это правда? – не верила я.
– Ну а зачем мне тебе врать? – улыбнулся Олег. – Маш, ты мне очень симпатична. Как человек. И я не могу тебя отпустить. Ты должна продолжать. Твой договор заканчивается через два месяца. Доработай это время. Не делай поспешные выводы.
– Хорошо, – согласилась я. – Я постараюсь.
– И еще, Маш, давно хотел сказать тебе. Ты никогда не смотришь в глаза. Избегаешь зрительного контакта. Посмотри на меня. Я смотрю на тебя, но мой взгляд не бегает. Тебе нужно научиться делать так же. Знаешь, в чем секрет?
– Не знаю.
– Если тебе сложно смотреть в глаза, смотри на макушку, – сказал Олег. – Так проще. Это самое простое. Но в глаза все равно учись смотреть. Сначала хотя бы две секунды. Ты все можешь, Маш. У тебя все получается. Твоя проблема в том, что ты сама придумала себе эту скромность и застенчивость. Знаешь, тебе как будто навязали все это, а ты взяла и поверила. Воспитание, окружение, тебе внушили, что ты такая, но на самом деле ты другая. Ты классная, Маша! Но тебя нужно пинать время от времени. Ладно, у тебя в одиннадцать тренинг. Иди и постарайся принимать активное участие во всех упражнениях. Говори. Не отсиживайся! Чем больше будешь говорить, тем лучше.
А ведь Олег был прав. С детства мне все говорили, что я скромная. Школьный учитель музыки восхищался моей скромностью: «Это самая скромная девочка в школе!» – и не брал к себе в хор. У меня не было голоса. Интересно, а попросилась бы скромная и безголосая девочка в школьный хор, будь она действительно такой уж скромной?
Прошло пятнадцать лет, а я до сих пор была той десятилетней школьницей, которую не взяли петь в хор. Меня удивило, что Олег не считал меня безнадежной.
Я не заметила, как уже начала меняться. Я не выполняла план. Не могла пригласить больше десяти. И все равно менялась. Эти маленькие действия каждый день незаметно лепили из меня нового человека. Со стороны виднее. Наверное. Если уж другие замечали это, то теперь и я сама готова была поверить.
Пока я говорила с Олегом, а потом пила кофе, Андрей позвонил еще пять раз. Наверное, кофе немного приглушил чувство вины, поэтому на его звонки я снова не ответила. Когда же он поймет, что у меня нет никакого желания общаться с ним?