«Что творится в мире…» - думал я, наблюдая за сексуальной полицейской что-то яро доказывающей репортерше на фоне бьющихся супергероинь и суперзлодеек.
***
Уже прошла неделя с тех пор, как мистер Мур пришел в себя. Мальчик казался таким слабым и беззащитным, что, впервые увидев его, Лили сравнила парня с покалеченным котенком. Так и хотелось прижать его к груди и окружить всей возможной заботой и лаской. Она боялась, что рассудок парня не выдержит, а жестокость реального женского мира добьет ребенка. И как же хорошо, что она ошиблась на его счёт.
Пусть он и вел себя странно, не как все мужчины, внутренне мальчик напоминал нерушимую скалу, лишь однажды давшую трещину. Его повадки и вопросы говорили о том, что у парня частичная амнезия и не все в порядке с головой. С другой стороны - никто не смог бы остаться в здравом уме после произошедшего. Психотерапевт говорила, что это защитная реакция. Мол, защищая себя, разум парня цепляется за женские, сильные стороны, старается уберечь хрупкое мужское естество. Это все было так сложно для двадцатипятилетней Лили. Но одно она уже точно для себя решила - мальчику нужна крепкая и заботливая рука. К тому же, ему уже восемнадцать, а он еще не женат - непозволительная роскошь для этого мира. Поэтому девушка намеревалась прибрать парня к своим рукам. К тому же, Лили помнила, как он смотрел на её попку, когда она якобы случайно уронила на пол медицинскую карту. Его жадный взгляд и участившееся сердцебиение, которое она заметила на датчиках в палате, говорили о многом.
- Он будет моим! - хихикнула и побежала в палату к любимому Лили Стерт.
***
Две недели в больнице пролетели незаметно. Прекрасное отношение персонала, бесконечные попытки за мной поухаживать, и эта Лили - мелкая провокаторша, как называл ее про себя я, - не давала скучать. Хотел ли я ее? Да, черт возьми. Эта подтянутая, молоденькая блондинка со вторым размером сводила с ума. Но я не мог, не сейчас. Шрамы, оставшиеся после ухода Дианы, были ещё слишком свежи.
Поблагодарив за заботу госпожу Дарью и весь медицинский персонал, я переоделся в старые вещи прошлого себя. Хоть они и были выстираны и отутюжены, это не меняло того факта, что к носке одежда была едва ли пригодна. Четыре пулевых отверстия в области живота и ключицы украшали длинное черное пальто и гольф. Теплые зимние джинсы были разорваны на коленях и в области голени. "Обычные хипстерские джинсы, сойдет», - хмыкнул про себя я. Были и кроссовки, один из которых оказался порван, но вполне был пригоден для носки. И все. Видимо, майка, трусы и носки остались изорванные на какой-нибудь помойке. Телефона тоже не было.