Перед отъездом дон хефе самолично осмотрел меня, убедился, что со мной всё в порядке, кивнул. И только после этого меня затолкали в машину.
Машин было три, наша — последняя. Со мной в салоне лишь двое охранников в униформе из бандитского спецназа и начальник охраны дона. Все трое за дорогу не перекинулись и словом. Молчал и я.
Остановились. Развернулись. Какое-то время снаружи что-то происходило несколько минут, затем поднялся наш люк и по знаку начальника охраны, меня вытащили наружу.
Это оказалась стройка. Мы стояли посреди каркаса большого здания-«колодца». Мы — это три наши машины, поставленные в цепь, и две машины напротив — чёрные роскошные «либертадоры». Те самые, которые выдержат прямое попадание из деструктора.
Перед ними и за ними я насчитал семь вооружённых людей. «Нулевики», «гвардия тётушки Алисы», парни в чёрно-синих лёгких доспехах, глухих шлемах с опущенными забралами и со штурмовыми винтовками в руках. На шевроне каждого красовался золотой орёл Венеры на щите за профилем опущенного вниз меча — герб департамента безопасности. Ясно, и здесь корпус использует «мусорщиков», не унижается до грязной работы. Белым пятном на их фоне выделялась Катарина в парадной форме со всеми знаками различия и золотыми погонами. Без брони, но в этом и не было необходимости, ни у кого из приехавших со мной оружия не было.
Нас было девять человек, включая меня и дона. Кроме него, начальника охраны и моих спутников, все остальные поспешили убраться за машины, хотя, начни гвардейцы стрелять, их это не спасёт. Один из «быков» взял меня сзади в захват, который, как я знал, в случае определённых усилий быстро и безболезненно отправляет к праотцам, а сил у парня хватит. Это было единственное оружие, каким владели бандиты, из-за чего страшно нервничали. Я заметил, как по лбу второго «быка» рядом со мной стекает холодный пот. А ведь это элита, наёмники, самые-самые!
Виктор Кампос не боялся ничего. Он вышел вперёд и обратился к Катюше:
— Я хочу видеть сына.
Та милостиво кивнула и махнула рукой одному из своих бойцов. Раздалось шипение, люк первого «либертадора» поднялся, оттуда вылезли ещё два гвардейца с оружием за спиной. За руки они держали человека, которого мне было неприятно видеть даже при нынешней апатии. Толстого.
При виде бандитов и отца его челюсть отъехала вниз, в глазах же появились неожидаемые мною нотки страха. Дон хефе, хотя ему и не приличествовало по статусу, не сдержался и гневно сверкнул глазами. Чувствую, Толстому сегодня не поздоровится. За что? Пока не понимал, но, видать, есть за что.