— Укольчик! Пожалуйста! Сделайте укольчик! Я не могу больше это терпеть!
Но Мия уже уложила меня на живот и принялась размазывать по рукам мазь, которую выдавила ей на ладони сестра.
— Укольчика сегодня не будет. Укольчик завтра. Укольчик он на крайний случай, Хуанито. А у нас он далеко не крайний. Правда же?
Ее монотонный голос успокаивал. Я настраивался на него и боль отступала. Потом они в четыре руки принялись растирать меня, игнорируя мои судорожные попытки сопротивляться, когда от их нажатий было особенно плохо. Когда всё закончилось, поднялись:
— Все, Хуанито! Теперь спать! Включай свою музыку и до завтра!
Действительно, от мази и массажа становилось легче. Но не настолько, чтобы забыть горящую во всем теле боль. Мне оставалось только одно — впасть в небольшой транс, обусловленный… Даже не знаю какими способностями. Просто от него становилось легче, и можно было заснуть. К тому же, я совмещал приятное с полезным, выполнял негласное распоряжение делать подборку вещей, влияющих на регулировку способностей берсерка.
— Кузя! «Внутри искушения», случайный выбор, — произнес я так, чтобы наш домовой искин, совсем недавно получивший от меня гордое имя «Кузя», понял и сделал требуемое. До этого он носил имя «Кустодио», оставшееся ещё от предыдущих владелиц каюты, но я убедил девчонок, что оно не подходит для истинного домового. И назвал именем домовенка из маминой сказки, кстати, созвучным со старой версией.
Под потолком раздалась одновременно приятная, но в то же время жесткая мелодия. Девчонки скривились.
— Как ты можешь это слушать? — вздохнула Роза.
— Ты ничего не понимаешь, — ответил я и прикрыл глаза. Теперь спать. Спа-ать!
Каюту огласил приятный женский голос, что-то поющий на высоких нотах, плохо сочетающийся с жесткой суровой мелодией. Но он сочетался, и это было главной особенностью исполнения. Сейчас так не играют!
Через пятнадцать минут из ванной, завернутая в банное полотенце, вышла высокая красноволосая девушка. Окинула взглядом помещение, спящего на крайней кровати юношу и сидящих на соседних внешне одинаковых девушек, в состоянии прострации слушающих льющуюся с потолка мелодию. Скривилась.
— Спит?
Ответом был кивок одной из девушек.
— Давай что-нибудь из нашего…
Красноволосая скинула полотенце, вытерлась, накинула халат и плюхнулась на свою кровать, пока одна из девушек отдавала приказ искину. Через несколько секунд каюту огласили новые звуки, совсем не похожие на предыдущие. Это тоже было из репертуара Хуана, что-то из древности, но в отличие от большинства его последних вещей, они понимали смысл того, что слышали. Или хотя бы пытались понять.