Контуженный вздрогнул и рысью подбежал к товарищам.
– Командыр, – покачал головой Алдар, но махнул рукой.
– Слышь, шпион, – Глеб грозно уставился в незамутнённые серые глаза симбионта, окружённые ореолом уже начинающего желтеть синяка. – Чтобы стоял возле меня, понял? И никуда не рыпаешься. Алдар, переведи ему.
– Командыр, зачэм…
– Затем. Пусть под присмотром будет. Есть у меня насчёт него одна мысля. Может, поможет в заковыке с Избранным.
– На опыты отдашь? – понимающе кивнул Алдар. – Умаме сказал?
– Ещё чего. На войне всякое бывает. Тем более с симбионтами. Так ведь?
Симба неожиданно кивнул.
Глеб вздрогнул, но контуженный смотрел слишком безмятежно. Просто совпадение.
– Интересно, он сам-то понимает, что мы одной крови?
– Нэа, – беспечно заявил Алдар. – Он сэбя вообще живым нэ считаэт. Нэ понымает.
– А сможет он… ну… в нормальное состояние прийти когда-нибудь?
– Командыр… – Алдар жёстко и в упор посмотрел на Глеба и сделал знакомый резкий жест рукой. – Дождь пэрестаёт – гость уходыт. Ты нэ Умама. А он нужен для дэла.
– И ничего важнее дела, – тяжело согласился Глеб.
– Вот и нэ забывай.
Алдар легко спрыгнул с насыпи и поспешил навстречу возвращающейся с раскопок смене.
Глеб посмотрел на Симбу.
Контуженный стоял, задрав голову вверх, и глядел на звёзды. Несуразный, костлявый, в болтающейся одежде. Губы у него были обветрены, кожа на лице покраснела под палящим солнцем и кое-где потрескалась. Сквозь покрытый струпьями лысый затылок пробивались тёмные мягкие волоски. И глаза… огромные, блестящие. Осмысленные.
Симбионт наконец почувствовал взгляд и сам посмотрел на Глеба. Сделал какое-то странное движение ртом, потом ещё. И пока командир тщетно гадал, что бы это значило, поднял руки, поднёс к уголкам губ и подтянул вверх в неумелой неловкой улыбке.
***
Что их раскопают, никто не сомневался. Когда – не так уж и важно. Самые нужные люди все были здесь, и их, как принято, было немного. Вопрос был в том – кто раскопает. Если свои – работу следовало продолжить. Если выкормыши Машины…
На этот случай существовал протокол мгновенного уничтожения данных. И неважно, что разработка по выращиванию Избранного велась тридцать лет. Он был не единственный Избранный.
Первые наработки появились почти одновременно с симбионтами. В теории всё было просто: запустить вирус в систему, дать ему время распространиться и активировать. Не зря Заслон ещё до техногенного апокалипсиса занимался связью.
Машина, истребляющая всё живое, активно пользовалась моделями поведения различных социальных групп. И связь симбионтов срисовала с муравьёв. Единый организм с единой целью при отсутствии личности. Винтики механизма, подчиняющиеся головному центру. А значит, сигнал можно запустить как в одну, так и в другую сторону.