Старше-то старше, но мужик он хоть куда, – подвела итог третья, – каково ему с его толстой, вечно опухшей Марьей?
–
Лично я его не осуждаю, – начала было монолог следующая
собеседница , но вдруг резко замолчала. На горизонте появилась тетя Оля, и все невольно уставились на нее. Тетя Оля вежливо поздоровалась и направилась к подъезду дома, не остановившись, как обычно, поболтать с соседками. Женщины переглянулись, пожали плечами и, как только она скрылась в дверях, возобновили дискуссию – к их всеобщему удовольствию окна тети Оли выходили на другую сторону.
–
Но у них же трое детей, и четвертый был… Как же он не уважает мать своих детей? У нее же под носом – и с другой…
–
Не хватает ему, значит…Но она могла бы быть поосмотрительней, ей же здесь жить, с Марьей встречаться на лестнице… С ума сошла, что ли? Хотя, может быть, все это неправда, сплетни бабьи.
–
Как это неправда, – возмутилась та же тетя Валя, – она же мне сама все это рассказывала.
–
Кто?
–
Кто, кто! Да Марья!
Соседки опешили.
–
Да ты что! – Воскликнули они почти хором. – Сама Марья? Вместо того, чтобы сгореть со стыда, молчать себе в тряпочку, она еще и рассказывает… Вот святая простота!
–
А почему она должна гореть со стыда? Пусть другие горят, – вполне резонно заметила тетя Валя.
–
Но все-таки Марья-то расстроилась, наверное. Плакала, небось…
–
Ничуть. Она на такие вещи смотрит по-своему:
мне такое сказала, что я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться при ней.
Заинтригованные слушательницы затаили дыхание и пораскрывали рты. А тетя Валя, довольная вниманием к своей персоне, не торопилась раскрыть секрет. Она еще долго ходила вокруг да около, пока не осчастливила собравшихся афоризмом, который сообщила ей тетя Маша по поводу случившегося. И тут раздался такой хохот, что Тане стало страшно, а вдруг рухнет дом? Фраза же, вызвавшая такую бурную реакцию, была, на ее взгляд, короткой, емкой и явно имеющей подводное течение, но все-таки неприличной. Короче, тетя Маша, если верить ее соседке, изрекла: «Не палка, не сломится».
Таня находилась в полном смятении. И как она теперь должна общаться с обеими соседками, как смотреть им в глаза? Можно ли после этого ходить в гости к Наде, дружить ли с ней? Но если даже сама тетя Маша не расстроилась, почему должна расстраиваться она, Таня? Пусть, в конце концов, сами разбираются.
Танина мама не участвовала в дискуссии, потому что поздно возвращалась с работы. «О чем это они галдели?», – спросила она у дочери. «Не знаю, спроси у тети Вали», – ответила Таня. Спрашивать у тети Вали мама, конечно, не станет, не так уж это ее и интересует. Но Таня знала, что тетя Валя расскажет ей эту историю сама – такой уж она была общительной. Если есть интересная информация – надо донести до каждого.