Мои слова на них подействовали лучше. Они замолчали, а мистер Хоунто выдохнул.
— Господин Браун срочно отбыл по неотложным делам. Он прибудет к обеду и, если время ему позволит, продолжит с вами знакомиться. Пока он просил передать, чтобы вы не волновались и вернулись в гостиницу. Там все оплачено.
Новость наших невест не обрадовала и они снова начали нападать на дворецкого.
— Дамы, держите себя в руках! — решила я прекратить беспорядки. — Мистер Хоунто передал вам просьбу Тьера Брауна, все недовольства вы сможете высказать ему лично. Теперь будьте добры вернуться в Борсхот.
Я зашла в комнату в тишине, зарылась в одеяло и только сомкнула глаза…
— Подъем! — Ифрида появилась в комнате. — Грязная посуда ждет!
Невозможно. В этом доме невозможно выспаться!
— Разнообразьте мое пробуждение. Скажите, например: «завтрак ждет» или «мясо ждет». Тогда я буду вставать с большим удовольствием.
— Мясо не положено, еда по расписанию, поэтому грязная посуда. И пошевеливайся. Сегодня у Легои день рождения, милорд велел подготовить обеденный зал к праздничному обеду.
Праздничный обед… Как интересно… Веселье, похоже, намечается.
— У тебя две минуты! — гаркнула напоследок Ифрида и громко хлопнула дверью.
— Какие все нервные, — я зашла в ванную, — уже постоять, подумать нельзя…
Переодевшись в форму спустилась вниз. На первом этаже царила суматоха. Все слуги активизировались и что-то приносили, уносили, вытирали, убирали… Словно не у любовницы день рождения, а у королевы как минимум.
— Сюда поставьте, — дворецкий монотонно руководил прислугой, — унесите это… Осторожно, не испортьте полотно…
— Мистер Хоунто, для меня работа найдется? — я поправила заколку на волосах.
Дворецкий посмотрел на меня из-под полуопущенных век с видом крайней степени задумчивости. После долгой паузы, за время которой одну картину два раза унесли и принесли, мистер Хоунто все же нашелся с ответом:
— Боюсь, после вашей работы мне понадобятся капли для сердца. Надувайте шарики, — он сунул мне в руки шелестящий пакетик, набитый овальными «резинками».
— Вы все никак не можете простить мне ту ужасную мазню, по ошибке принятую за шедевр?
Мистер Хоунто не привычно резко повернул голову и со слегка обезумевшим видом произнес:
— Это не мазня, юная леди. Это Юр Личи! Величайший художник! К вашему сведению, из-под его кисти вышли десятки прекраснейших полотен, украшающих теперь залы музеев всего мира.
— Видимо у него просто были проблемы с фокусировкой зрения, — пожала я плечами.
Дворецкий схватился за сердце и закричал на весь коридор: