Элизабет вздрогнула от неожиданности и постаралась его оттолкнуть. - Вы слишком увлекаетесь!
Однако мужчина заглушил её протесты новым поцелуем. Поцелуем просто потрясшим её своей нежностью и предупредительностью. Поцелуем легким как перышко и приятным как летний бриз, слишком неспешным и заботливым для человека, ненавидящего и презирающего её.
И тут она поняла, что он делает.
Она отказалась изображать его девушку. И тем самым уязвила его мужскую гордость. И потому сейчас он решил сделать этот их поцелуй незабываемым для неё настолько, чтобы потом каждый раз, когда она будет целоваться с кем-то ещё, она невольно, но сравнивала поцелуи этого кого-то ещё с этим поцелуем.
Ну что ж, тогда у неё для него сюрприз! Она не поведется на дешевые трюки этого мачо! Не уступит перед его самоуверенной демонстрацией власти, которую он выдаёт за мужскую неотразимость!
Девушка упрямо сжала губы и даже зубы сцепила в безмолвном, но решительном протесте.
Но тут его мягкие, тёплые, чуть раскрытые губы прошлись по её, едва касаясь, но даря такое наслаждение, что её глаза сами собой закрылись, а губы дрогнули и приоткрылись, чтобы...
Её гнев сам собой куда -то испарился, а решимость оставила, причем самым наглым образом, забыв, что вообще-то нужно спрашивать разрешения на то, чтобы отбыть в неизвестном направлении в столь неподходящее время.
Марано же никуда не спешил, не настаивал, более того, он безропотно, беспрекословно соглашался на то, что она, Элизабет, здесь главная. Она госпожа и повелительница. Он инстинктивно почувствовал момент, когда она уже была совсем «не против», а очень даже «за» и его язык, теперь уже абсолютно уверенный в своей безнаказанности, скользнул внутрь.
И всё. Она начисто забыла, что ненавидит, презирает и просто на дух не переносит этого самодовольного индюка.
Пространство и время вдруг перестали существовать, и невыразимо чудесное наслаждение поглотило её. Осознание того, что она всю жизнь недоедала и вдруг попала на пир, снизошло на неё. Она хотела, нет, просто жаждала, чтобы всё было по -настоящему. Чтобы он не претворялся, а на самом деле любил её...
«Ох! Навь!» - молнией, низвергающей с небес и, одновременно, пробуждающей от наваждения пронеслось у Элизабет в мозгу. - Прочь от меня! Чур меня! Хватит! -девушка решительно высвободилась из превратно и нездорово воздействующих на неё объятий господина королевского прокурора. - Думаю, что вы уже вполне здоровы!
Хватит тянуть из меня силы!
- Так я и не тянул. Наоборот, насколько я могу судить, я дарил вам наслаждение! - в тоне мужчины отчетливо слышалось самодовольство.