Обескураженная я во все глаза смотрела на письмо, глаза снова и снова выхватывали самое главное: «…личный почтовый адрес» и «Вальтер Брандт».
Почему он не мог просто передать записку через Лену? Что такого секретного или неприличного? Запечатал бы в конверт! Зачем нужны эти офисные игры?
— Вам уже Вальтер письма пишет? Да ещё и от руки, — позади себя я услышала чуть скрипучий голос Доры. Мне показались издевательские нотки.
— Конечно, — я развернулась к ней лицом и махнула в воздухе запиской, — мы же с ним самые близкие коллеги.
— Подумайте лучше, не рановато ли вам сближаться с такими коллегами, Рита? — Дора не спеша вернулась к своему столу. — Ничего личного. Я вас просто предупреждаю.
Я и не заметила, как стала все больше задерживаться на работе. Даже Леночка порой обеспокоенно смотрела на нас, и не думающих сворачиваться. А мы увлечённо работали! Порой спорили до настоящих обид. Обоюдных. Макс не мог понять элементарных правок в русском, когда он занимался своими любимыми рекламными проектами, а я не могла совладать с его упрямством. Однако мы всё-таки находили компромисс. В один день он даже переставил Крохотульку, чтобы мне было удобнее подсаживаться к его столу.
Бывало, Тихонов-старший, которого за глаза называли Лимоном из-за пристрастия к ярким жёлтым галстукам, находил нас в весёлом расположении духа. Тогда он непременно рассказывал анекдот, над которым мы старались, как минимум, улыбаться. Как только начальник удалялся, Вальтер серьёзно спрашивал.
— А это действительно было смешно?
Тогда мы хохотали с Максом уже по-настоящему, пытаясь посвятить немца в тайны великого русского народного юмора. Однажды господин Брандт здорово повеселил меня, когда припомнил историю с фразой «заморить червячка», которую Макс по неосторожности кинул несведущему немцу.
Иногда Вальтер присоединялся к нам. Либо на начальном этапе, любопытно посматривая, что там опять перепало коллеге, или в самом конце, оценивая итоги. Всякий раз меня невероятно вдохновляло, как он общался со мной. Он всегда внимательно выслушивал мои комментарии, не перебивая. Его улыбка, его одобрение моих правок, его предложения задержаться после работы, чтобы обсудить текущий перевод — я ценила каждое мгновение рядом с ним.
По-русски господин Брандт говорил очень хорошо. Иностранца в нём выдавали некоторые типичные немецкие жесты и произношение вроде «актуальний» вместо «актуальный» и «ривок» вместо «рывок». Звук «ы» тот ещё крепкий орешек! Так просто, с наскока не даётся никому! Спроси у Вальтера про самую любимую букву в русском, должно быть, он наверняка назвал бы «р» без промедления. Он заметно выделял этот яркий и хищный звук, говоря по-русски, но слабо грассировал переходя на немецкий.