— Регенерация проходить у всех по разному, — ответил вместо Мэй Чен, главный врач, слыша слова Дадли. — Раны нашего командующего не опасны для жизни, он поправится…
— Слава, богам Космоса! — воскликнул Дадли.
— Но он потерял много крови, и возможно, что-то ещё… — пожал плечами медик, вводя очередную дозу обезболивающего Симеону, тело которого, наконец, перестало дёргаться в конвульсиях. — До конца, не объяснимо действие «живых» клеток на организм. У одних, заживление и регенерация тканей, после даже самых страшных ран — проходит быстро и без побочных эффектов… А у других, вот как в этом случае, может происходить отторжение данных клеток.
— Вы хотите сказать, что организм генерала не хочет впускать в себя эту вашу медицинскую дрянь? — спросила Мэй Чен у врача.
— Это не дрянь, госпожа, — покачал головой Ингвар. — Эти клетки абсолютно безопасны и спасают вас, после каждого боя. Вы и сами это прекрасно знаете. Стояли бы вы здесь сейчас, если бы не «живые» клетки? Боюсь, что нет…
— Ладно, я просто не правильно выразилась, док, — отмахнулась Мэй Чен. — Но вы не ответили на вопрос.
— Да, возможно эти конвульсии и жар происходят именно из-за отторжения организмом генерала данного лекарства, — ответил Гратеберг. — А происходит это в том случае, если сам пациент, не желает бороться за свою жизнь… Я не думал, что скажу это в отношении нашего командующего, но, похоже, он сам не хочет жить…
— Вы говорите полную чушь, — усмехнулась девушка. — Симеон, тот, кто любит жизнь и ценит её, тот, кто защищает жизни других, а при этом отказывается бороться?! Вы сами-то верите своим словам?
— Я верю показаниям регенерирующей капсулы и общей реакции пациента, — парировал врач.
— Вот такие дела творятся, — шепнул на ухо подруге, Дадли. — Наш Симеон не хочет жить и поэтому его так трясёт… Видно клетки латают его изнутри, а он сопротивляется… Что бы, это всё значило?
— Я думаю, именно события последнего дня, так сказались на нашем друге, — кивнула Мэй Чен. — Вся эта заварушка на Сартакерте выбила его из себя…
— Постой, а что такого необычного и страшного произошло на Сартакерте, что после этого самый отважный воин, которого я только знаю, решил перестать бороться за свою жизнь? — вопросительно посмотрел на Мэй, рыжебородый. — Напоминаю, перед тобой — самый храбрый генерал в Империи, ну если не считать меня и тебя… Он в принципе не может подумать, чтобы самому наложить на себя руки!
— Нет железных людей. Все мы сотканы из эмоций и чувств…
— Не говори загадками, меня это раздражает, — поморщился Дадли.