— Как так вышло, Вася? — всхлипывала мама. — Почему ты себя вообще не бережёшь? Я скоро с ума сойду с тобой. Уже сошла. Зачем мы позволили тебе переехать, скажи? У меня голова идёт кругом. Что ты с собой делаешь?
Каждое её слово отдавалось болью в голове, и я не знала, что именно ей ответить. По правде говоря, я вообще не хотела отвечать. Ни один из ответов ее бы не удовлетворил.
— Все случилось так, как должно было, — мой голос осип, поэтому получалось говорить только шепотом. — Это лишь жизненные обстоятельства.
Мама резко прекратила плакать и возмущённо посмотрела на меня.
— Ты действительно думаешь, что так оно должно было быть? Я не верю своим ушам. Это говорит моя дочь? Ты лгала мне, что наблюдалась. Ты просто пустила все на самотёк. И вот какие последствия. Ты могла умереть. Почему ты думаешь только о себе, Вася?
Ох, легко осуждать человека, когда ты не носишь в себе следствие жестокого преступления. Я понимала, что родители не испытывали тех чувств, которое должны испытывать будущие бабушка и дедушка, но они с большим трепетом относились к плоду, нежели я.
Я отвернула голову к окну, потому что не нашла сил смотреть ей в глаза.
— Я рада, что так случилось, ясно? И не тебе мне говорить, правильно это или нет. Это моя жизнь. И только мне решать, как она должна проходить. Я хорошо себя чувствую и мне…мне не стыдно.
Мама опешила. И, кажется, пошатнулась на стуле.
А что я могла ей сказать? Упасть в объятья и лгать, что я самая несчастная на свете? Но ведь это не так. Я уже устала плакать. Устала страдать. И, безусловно, мне хочется, чтобы меня перестали жалеть. Родители не понимают меня, по сей день, и какой смысл объясняться, если я все равно останусь не услышанной? Мне проще обидеть их, обозначив твердую позицию, чем слезно просить о понимании. «Иди вы все…» — вот, что мне хочется сказать каждому, кто будет делать из меня страдалицу, и будет оплакивать, словно я на последнем издыхании. Хватит.
— Я все принёс, что просили, — в палату вбежал заполошный Марк, держа в руках пакеты с продуктами. — Купил лекарства и фрукты. Только тапки не нашел.
Мои глаза полезли на лоб.
— А он тут зачем? — изнемогающе простонала я, запрокинув голову к потолку. — Вы издеваетесь?
Девушки в палате внимательно наблюдали за моими «родственниками» и для удобства, сели на одну кровать.
Занимайте места, цирк продолжается…
— Вася? — растерялся Марк. Видимо, я снова задела его чувства. — Почему ты так говоришь? Я прибежал сюда, как только смог. Работу бросил.
Святые небеса! Какие жертвы!
— Что сказал врач? — жестко спросила я маму, проигнорировав Марка. — Какие наказания он дал?