Хромая, я перебирала ногами и не решалась оглянуться.
— Куда мы идем? — спросила я, но не получила ответа.
До меня медленно доходило, что я на морозе, в одной лишь футболке, так же, как и Рэй. По всей видимости, наши вещи остались в машине.
— Мне жарко, — скулила я, находясь в шоков состоянии. — Я хочу пить.
— Нам нельзя останавливаться, — отрезал Рэй и сжал мое запястье крепче.
Все походило на дурной сон. Глаза накрыла мутная пелена. Ноги подкашивались. И в какой-то момент, я обессиленная повалилась на асфальт.
— Не могу, — взревела я, закрыв лицо окровавленными ладонями. — Я больше не могу идти.
Рэй схватил меня под плечи, прижал к себе, и буквально потащил за собой. Ему было тяжело, но я не могла двигаться. Кажется, даже дышать.
— Что случилось? — спросила я, не слыша собственного голоса. — Где Ваня?
Рэй поменялся в лице, но продолжал упорно двигаться вперед. Я висела на нем, не понимая его усталости и отчаяния. Он молчал. Я заметила, как начинали блестеть его глаза, наверное, от слез, но он все равно продолжал идти.
Стало ясно — случилось непоправимое.
— Где Ваня? — я начала плакать и вырываться из его объятий, и в итоге, окончательно изнемогла.
У меня начался истерический приступ
— Что с Ваней, Рэй?! — кричала я, требуя ответ. — Что с ним?!
Рэй упустил меня и, закрыв глаза рукой, свалился на колени. Я припала к нему и, взяв голову в руки, повернула его лицом к себе.
— Что с ним? — почти шепотом проговорила я, боясь услышать его ответ.
Рэй наградил меня взглядом, которым было все сказано.
Глаза обожгло. Сердце разбилось.
Мне хотелось бежать прочь, нестись сломя голову и забыть все, как страшный сон, но я решалась развеять самую страшную из догадок.
Поднявшись с асфальта, я трясущейся походкой пошагала обратно к машине.
— Не надо, Вася, — слабо попросил Рэй, но я продолжала идти.
Я молилась, прекрасно понимая, что моя мольба останется без ответа.
Боже, пусть все это, будет мое злое воображение…
Шаг. Еще один. Смещавшимися с кровью слезами, я проложила едва уловимую дорогу к страшному…
Мое шатающееся тело приближалось к изувеченному автомобилю, который капотом обнял толстое дерево. Это было самое подходящее олицетворение нашей изувеченной жизни…