— Глупости. Все в прошлом. Я не нужна тебе, поверь.
— Зачем ты решаешь за меня? Боже, я не верю собственным ушам. Вася, это ты вообще?
— Знаешь, меньше всего я хочу становиться той Васей, — я подняла глаза к потолку, чтобы сдержать слезы. — Алла, послушай, хватит все это. Мне ужасно тяжело…
Девушка всхлипнула.
— Мне тоже, крошка. Но мы справимся. Вместе у нас все получиться. Мы поддержим друг другу. Мы сильные. Мы всегда вылезали из дерьма, помнишь? Нас никто и ничто не сломит. Но только нужно захотеть…
Я почувствовала, как задрожали мои губы.
— Я никогда не была сильной, — почти шепотом проговорила я. — Никогда…
— Не правда, — отрезала она, дрожащим голосом. — Сколько раз, ты тащила меня с дискотеки на своей спине? Я сбилась со счету. Ты несла мое тело несколько километров. А мост? Помнишь мост? Я бы никогда в жизни не решилась сигануть с него. А ты, Васька, смогла. Ты умеешь прощать, Василиса. Ты самая сильная девчонка, которую я только видела…
Горький ком разрывал горло. Слезы жгли глаза. Это было выше моих сил.
— … вернись ко мне, подруга.
Я набрала воздуха в легкие, чтобы окончательно закрыть эту тему.
— Не получается у меня, понимаешь?! — мой голос сорвался. — Я не хочу видеть тебя! Слышать! Разговаривать с тобой! И уж тем более, не хочу снова становиться друзьями!
Казалось, что сейчас телефонную линию разорвет от душераздирающих сигналов и болевых волн.
— Ты ошибаешься! — девушка разрыдалась в трубку. — Мы сможем помочь друг другу! Вася, мне не хватает тебя! Я совсем одна осталась! Пожалуйста, не бросай меня! Прощу!
Я буквально слышала, как слезы разбиваются о линолеум.
— Я все сказала. Прощай.
— Нет. Не смей бросать трубку. Слышишь? — в ее голосе было столько боли, будто ей наносят ножевые ранения. — Моя мама умерла, Вася… Вчера. Я не знаю, к кому мне обратиться. У меня совсем никого не осталось. Пожалуйста, не оставляй меня… Боже, мне чертовски больно. Это так, сука, больно…
Эта ужасная новость прошлась катком. Казалось, будто в меня выпустили автоматную очередь. Я словно отрезвела.
— Я…я… сочувствую. Правда. Прости меня, но…
— Помоги мне…
Ее плач был подобен, самой грустной в мире мелодии.
Я собрала себя по крупицам.
— Прости, Алла. Я не могу. Прости…
Я нажала сброс, а потом упала на кровать и несколько часов прорыдала в подушку. А когда уснула, то мне приснилась Алла. Грустная. Разбитая. Лишенная крыльев и жизни во взгляде. И, жуткая пустота ее глаз, как всегда, была аккуратно подведена тушью…
Однажды, я решила процедить компот от кураги, потому что не особо любила вареные сухофрукты. И когда я вылила все содержимое кастрюли в дуршлаг, то долго стояла над раковиной и думала — что я сделала не так?