Утро пришло во время. Краем глаза я наблюдал, как солнечный свет пожирает лабиринты напольного ковра. Этот ворсистый квадрат мне всегда казался чем-то большим, чем просто ткань. Уж очень я любил бродить мыслями по его вышитым коридорам. Каждый раз я представлял, что разноцветные узоры и лини это вроде полосы препятствий с потайными комнатами и ловушками. Но это было давно, когда я был ребенком. Теперь же я думал совершенно о другом.
– Рома, дедушка приедет с минуты на минуту. В комнате порядок?
– Да ма, – скидывая на бегу в коробку всё, что лежало на полу, ответил я.
Быстро оценив ситуацию, я закинул мяч на балкон, скейт отправил под кровать и, плюхнувшись кресло, начал читать учебник вверх ногами. Едва я успел перевернуть книгу в нормальное положение, как вошла Мама и принесла прекрасный аромат домашнего фруктового печенья.
– Хватит учить, идем!
Оттолкнувшись ногой от стола, я крутанулся на кресле и с довольным видом пошагал на кухню. Нет, я любил науку, но печенье сильнее.
– Он надолго к нам?
– Не знаю. Ты же понимаешь, с твоим дедом нельзя быть уверенным ни в чем.
Звонок в дверь застал нас на полпути к праздничному столу.
– Беги скорее, открывай!
Я зашагал к двери спокойным, даже настороженным шагом. Всё-таки последний раз я видел деда, когда мне было года два и сегодня этот человек мог быть кем угодно. Прислонившись лицом к неприятной синтетической обивке, я посмотрел в глазок. На площадке стоял одетый в костюм солидного вида мужчина. С портфелем и большим мешком он был похож на деда мороза, вернувшегося с дежурства. Я повернул замок. Дверь почему-то открывалась медленнее, чем обычно, да и не только дверь, всё будто замедлилось – звуки, ощущения, даже дыхание стало тише. Превращение угла из острого в прямой раскрывало образ таинственного человека. Я смотрел на него снизу вверх и моя голова была как в тумане. Я медленно поднимал взгляд от коричневых ботинок из грубой кожи к ремню такого же цвета и далее к глазам. Он молчал. Я ощутил что-то, для чего у меня не было слов. Будто сразу несколько человек смотрели на меня через его глаза и каждый усиливал другого. Я знал каждого из них. Свидание с духом предков прервал радостный звон маминого голоса:
– Папа, привет! Проходи скорее!
– Привет дорогие! – улыбка скрасила строгость его морщин и он сделал шаг в квартиру.
Я знал, что он играет в эту радость, ведь еще секунду назад его взгляд вмещал в себя боль и отвагу поколений. После процедуры объятий он, наконец, обратился ко мне:
– Кто это у нас тут, а?
Я смутился и, улыбнувшись, пожал его руку. Она была теплой.