Я облегчённо наложил ему еды, а потом и сам доел бутерброды, запив их чаем. Аккурат к этому времени ко мне пожаловал Козлов и высокий, худой мужчина в синем комбинезоне. Я поздоровался с ними, после чего запустил в квартиру, где показал мастеру оба разбитых окна. Тот почесал плешивую голову, обрамленную редкими седыми волосами, и с интересом спросил у меня:
— Это как же так вышло?
— А-м-м-м, — растерялся я на долю мгновения, а затем нашёлся: — Ворона.
— Ворона? — удивлённо переспросил мужик, достав рулетку и став делать замеры. — Оба окна?
— Ага. Ну ей же надо было вылететь, — поддержал меня сержант и следом недовольно проворчал, нахмурив брови: — Иваныч, ты давай делом занимайся, а не лясы точи. А ты, Роб, иди за мной. Покалякать надо.
Я послушно потопал за ним на кухню, где мы расположились на стульях и Козлов стал по второму разу тихим шёпотом уточнять подробности ночного нападения. Мне опять пришлось отвечать на все его вопросы, а под конец допроса полицейский уточнил, прищурив глаза:
— А в котором часу всё это произошло?
— Ну, это было где-то в районе трёх часов ночи. Ты разве не заметил, что в это время даже мир стал каким-то серым и недружелюбным? — с натянутой улыбкой произнёс я, пытаясь разрядить обстановку, а то уж очень она отдавала похоронами.
— Роб, будь серьёзней, — строго попросил Козлов, внимательно глянув на кота. — Ты уверен, что это не тот же самый пришлый?
— Ага, — кивнул я. — Тот погиб. Растворился в воздухе.
— Он больше ничего не сказал? Только клянчил твою силу?
— Угу, — не блеснул я красноречием, решив до конца всё не рассказывать сержанту. Там уже были дела семейные. Мне почему-то захотелось прикрыть Андрея, отнявшего силу у человека-кота.
В этот миг в кухню зашёл мастер и сообщил, что он снял все мерки, и завтра снова приедет, чтобы завершить процесс ремонта окон. Я искренне поблагодарил его и проводил до порога.
Как только он ушёл, Козлов проговорил, поправив форменную рубашку с разводами в районе подмышек и шеи:
— Ну что? Поехали к пепелищу? Или у тебя есть какие-то планы на остаток дня?
— Ага, есть. И не только на остаток дня. Хотелось бы не сдохнуть, — заявил я, криво усмехаясь. — А для этого надо как-то разобраться с пришлыми.
— Тогда поехали, — проронил сержант, засунув ноги в пыльные ботинки. — Жду тебя в машине. И меч прихвати. А то мало ли что.
Я согласно кивнул, после чего потопал в спальню за клинком, где обернул его простыней и последовал за полицейским. Тот уже успел завести «бобик» и открыть все окна в машине. Жара на улице стояла неимоверная. Я только вышел из подъезда и едва не сгорел. И даже на миг подумал, что всё-таки солнце стало вредить мне из-за силы рода. Но, глядя на потную физиономию сержанта, тут же отказался от этой мысли и сел в машину. Она тронулась с места и покатила по разогретому асфальту, над которым дрожало жаркое марево. Ветерок стал приятно обдувать разгорячённое лицо, а в нос ударил резкий запах бензина и пыли. Но мне он особо не мешал, так как я не обращал на него внимания, погрузившись в размышления, навеянные недавней мыслью о родовой силе, которая, к слову, изначально принадлежала пришлому. Из этого следует, что раз мне для её использования требуется энергия, то и пришлым для своих фокусов она тоже нужна. И вот где они её черпают? Хороший вопрос. Им так же, как и мне, нужны человеческие эмоции или что-то другое? Я стал мысленно перебирать то, что знаю о деятельности пришлых. Итак, начну с отшельницы. Она заключает договора с наивными дурочками, которые потом мрут как мухи. Я пока не знаю, все ли они померли, но некоторые точно погибли. Значит ли это, что старухе нужна энергия, которая поступает от людей в момент заключения договора или ей требуются те эманации, следующие за смертью или во время оной? Хрен его знает, но я могу биться об заклад, что без таких договоров сила бабки сойдёт на нет.