Мячик возвращается ему в руки. Действия настолько механические, что мне кажется, видео с Игорем заело и показывает одно и то же. Десять раз он кидает и ловит, на одиннадцатый, как баскетболист, легко выбрасывает мяч по изогнутой дуге вверх.
— Да, выдыхает мужчина… мой мужчина. Видимо, попал в кольцо. Я не вижу, наслаждаюсь его победоносной улыбкой.
Я почти не видела, как он улыбается. Пару раз в разговоре с Петром Григорьевичем он позволял себе ухмылку, похожую на оскал,. Но вот так вот открыто, как ребенок, впервые.
Он уже заметил, что я за ним наблюдаю. Улыбка становится не такой открытой. Словно ракушка закрывает створки. Но я продолжаю пристально его изучать.
Он такой разный, мой ледяной демон, мой мужчина.
Добрый, злой, внимательный, ласковый. Отстраненный, грубый, опасный… Надежный.
Я понимаю, что, несмотря на вчерашнее его поведение, на то, как он пугал меня, каким холодным и бешеным был его взгляд… Если что-то произойдет, самое безопасное место будет только за его спиной.
Скорее всего, судя по вчерашнему допросу, по тону этого допроса, он считает меня полной пробкой, глупой и недалекой.
Но он ошибается во многом. Во мне. И в себе тоже.
Особенно в той части, где ведет себя надменно и холодно, думая, что так отгородится ото всего. От меня.
Я понимаю, что Игорь не хотел меня, я нарушила его покой, ворвалась в зону комфорта.
Потому и был так жесток с вкусной, аппетитной яичницей.
Мне хотел показать, что не примет ничего лишнего. Только то, что сам захочет.
Конечно, так в итоге и вышло, но… Я тоже получила то, что хотела.
От себя прятала, да не особо и прятала… Хотела его.
Смешно.
Игорь Ольгович взбесился на самого себя, на то, что позволил себе меня привести, пустить в свой мир, а пострадали мы с яичницей. Как ребенок, спрятавшийся под личиной взрослого человека. Не умеющий себе отдавать отчет в очевидных вещах.
Или я ошибаюсь?
Смотрю на него, вспоминаю наш разговор, его грубость, напор… И взгляд огненный, жадный. И реакцию на мое невинное прикосновение губами… Бешеную.
Не ошибаюсь я.
Не противоборство нужно ему, он от него звереет. А ласка и податливость.
Потому что именно тогда он меняется, тает мой ледяной демон.
— Привет, шепчет Игорь, развернувшись ко мне.
— Привет, отвечаю я, улыбаясь. Мне бы одежду.
— Зачем? хитро щурит один глаз Игорь и достает из высокой упаковки очередной мячик. Ходи голая.
— Мне неудобно, признаюсь я и тихо вздыхаю, глядя на своего ледяного демона.
Мы улыбаемся. Я, лежа на его кровати, он сидя в кресле.
И молчим. В улыбках наших, моей смущенной и его спокойной, отголоски прошедшей безумной ночи, разделенной на двоих.