А все потому, что нечего на меня так смотреть! Тоже мне, московская элита. Каперсы ей не нравятся в зеленом салате… Или артишоки? Черт, ни того, ни другого не пробовала…
Сука, я даже не пробовала, а она перебирает! Ей уже не нравится!
Ощущаю, как внутри просыпается такая нездоровая ярость пролетариата к богатеям, и тут же прихожу в себя. Ничего хорошего от этой фигни не будет, уж мне ли не знать. Мать вечно, когда на жоре, любила рассказать, как ее обидели, как ей чего-то не додали, не доплатили и прочее… А кто виноват? Понятно, кто. Твари богатые. Они деньги жопой жрут, нет, чтоб поделиться с нуждающимися. Нуждающимся, вон, на опохмел не хватает, мучения одни…
Улыбаюсь широко и радостно, привычно строя из себя нихрена не понимающую дурочку. Это прокатывало с дальнобоями, периодически норовившими утащить симпатичную официантку в темный уголок, уж тем более тут прокатит. С местными стервами.
— Тимур… — Марика хмурится, переводит взгляд с его тяжелой лапы, спокойно лежащей на бедре, на мою благостную улыбку. Я не выдерживаю и подмигиваю ей. Марику основательно перекашивает, но она пытается держать лицо и, демонстративно не обращая на меня внимания, смотрит только на моего спутника, продолжает, — ну, зачем ты так? Ты же понимаешь…
— Я все понимаю, Марика, — спокойно перебивает он ее, и голос такой холодный, мамочки… Сложный какой… На поверхности — веселый плейбой, в реале… Кто? И нужно ли мне это знание? — это ты не понимаешь, похоже. У меня другие отношения, уже давно. — Пальцы чуть сильнее стискивают талию, и я, опомнившись, улыбаюсь и мягко трусь макушкой о грудь Тимура. Наверняка, вид при этом, как у провинциалки, решившей, что ухватила птицу счастья за хвост. И от этого Марике должно быть вдвойне обиднее. Давно ли она сама такой была? — Я тебе много раз говорил, я был вежлив. Мы расстались спокойно. Зачем ты сейчас меня преследуешь?
Вот это удар… Тимур, все же, жестокий чувак. Так говорить девушке, которая тебя любит… С другой стороны, если до этого пытался мягко, и скоком и с подскоком… Такие, как Марика, не понимают с первого раза, если им это не выгодно.
— Ты слишком много о себе думаешь, Тимур, — наконец-то оскорбляется Марика, — я просто поздороваться подошла. Но вижу, что ты все еще переживаешь о нашем разрыве…
— Прощай, Марика, — со вздохом отвечает Тимур и мягко целует меня в макушку. Это ощущается тепло-тепло. Нежно. Я невольно жмурюсь, прикрывая ресницы. И, поглощенная ощущениями, даже не замечаю, как уходит Марика.
Через минуты три только чуть-чуть прихожу в себя, да и то лишь потому, что приносят наш заказ.