И, если уж быть совсем честной, Шульц не заслуживал смерти. Половину своего месячного дохода, а это миллионы-миллионы долларов, он отправлял в дома сирот Америки. Я лично видела сметы на постройку новых бесплатных колледжей для малоимущих. Фонд «Шульц Индастрис» выделял из бюджета круглую сумму на содержание врачей и учителей, которые преподавали сиротам. Босс никогда не афишировал этого, не делал на благотворительности имидж. Только в том случае, если это могло залучить еще больше желающих помочь.
— Я не хочу в тюрьму, — неожиданно заговорил Зак, опустив пистолет. Я восприняла это, как отличный знак. — У меня есть сын, его некому будет воспитывать. Он… Он сейчас спит один дома.
— Вот именно, — прошептала я, на свой страх и риск накрыв руки парня своими продрогшими, чтобы осторожно вытянуть оружие. — Подумай о нем. Иди, я обо всем позабочусь. Вернись и обними своего сынишку.
Будто оживившись, парень внимательно посмотрел на меня оценивающе, после чего задумчиво выпалил:
— Зачем тебе это? Не понимаю…
Спокойно пожав плечами, я, наконец, полностью овладела пистолетом, и только тогда Зак вскочил на ноги и, прихрамывая, поторопился уйти прочь. Уже в проходе он неожиданно обернулся, и я испуганно решила, что он вновь вернется к Шульцу, но Зак лишь подошел к Наде, поднял ее на руки и унес с собой, попутно собирая свои разбросанные вещи.
Когда входная дверь хлопнула, я уставилась на неподвижное тело Конрада. Даже без сознания он казался пугающе серьезным, будто прикрыл глаза в раздумьях о работе.
Я могла уйти в тот момент. Скрыться, сбежать, раствориться в толпе, как всегда мечтала. Уехать к Ронни, на крайний случай. Но… Вместо этого с трудом поднялась на ноги, зашла в смежную ванную и намочила полотенце холодной водой. Из глаз градом текли слезы, руки нервно покалывало от перевозбуждения. Я ненавидела себя за чертово несвоевременное добродушие и неспособность бросить кого-то в беде. Даже Конрада Шульца. Это было выше меня. Будто навык, который не внесли в настройки моей сломанной, неправильной от самого рождения головы.
Когда толстое полотенце насквозь промокло, я выключила воду и, агрессивно стерев слезы, посмотрела на себя в зеркало, тут же испуганно вздрогнув. Позади, в проеме между комнатами, стоял Шульц. Устало облокотившись на дверь, он смотрел на меня пристально. Из головы его текла тонкая струйка крови, руки были сложены на животе в плотный жгут.
— Почему ты не ушла? — хрипло прошептал, и его голос выдал вселенскую усталость и боль, которые испытывал Конрад и так тщательно и умело скрывал. — Это ведь все, чего ты хотела, Эмми.