— Если мне потребуется от тебя ребенок, то ты захочешь мне его родить и будешь умолять об этом, — констатировал он, развязывая двойной узел галстука. — Если мне потребуется от тебя секс — ты захочешь быть моей любовницей. Все просто, Эмми.
В памяти всплыла согревающая улыбка Ронни, его теплый, обожающий взгляд. Объятия, дарящие любовь и уют. Нежные поцелуи, полные безудержного счастья…
— Такого просто не может произойти, — качнула я головой, смахивая пелену непрошеных мыслей.
— Ты не помнишь вчерашнюю ночь, — Шульц перекинул один край галстука, превращенного в веревку, через поручень лифта, другим же обмотал мою верхнюю часть бедра. Мужчина ловко скрутил какой-то сложный узел, и, когда стянул его, то моя нога вынужденно поднялась вверх, юбка сползла на уровень талии. — Но я оставлю тебе пробник для размышлений.
Все происходящее казалось мне каким-то глупым абсурдом! За пять лет совместной работы Шульц ни разу не глянул в мою сторону. У него были сотни любовниц. Я сама назначала им встречи в отелях! Более того, была официальная жена, которую мне удалось за все время увидеть раза два.
Может, я еще сплю? Может, это нечто вроде комы, а я в городе самых страшных кошмаров?..
Воспользовавшись моей заминкой, Шульц достал сотовый и быстро что-то на нем набрал, после чего повернул ко мне экран. Там был открыт черновик сообщения, где к номеру Ронни оказалось прикреплено видео с грязным минетом на полу чертового клуба.
— Один клик, — палец босса лежал рядом с кнопкой отправления. Он мог даже случайно нажать на нее, стоило мне дернуться! — Мне ничего это не стоит. Более того, отсутствие личной жизни освободит время для работы.
Я не была глупой, за это со мной и заключили контракт «Шульц Индастрис». Немного помолчав, босс будто дал мне возможность принять окончательно решение.
— Одно твое слово — я запускаю лифт, отпускаю тебя и навсегда забываю об этом моменте, — по слогам отчеканил он, словно впечатывая каждое слово в мою голову. — Одно твое слово, Эмма.
Он молча ждал, палец нарочно медленно двигался к кнопке отправить… Отправить то, что навсегда разрушило бы то единственное светлое, что было в моей жизни! Отвернуло бы от меня Ронни — единственного человека в этом мире, который любил меня искренне, хотел семью и детей.
Я не была плохой до этого момента. Не изменяла, не обманывала, не шла на все ради карьеры. Ранее, в прошлом…
Конрад Шульц не оставил мне выбора.
— Я хочу… — голос запинался, но я видела, Шульц ждет прямого ответа. Четко и по существу — как он любит. — Хочу остаться с вами.