— Прошу… — в руках пошатнулся поднос, печенья выпали на деревянный стол, покрывая его крошками.
Пока я пыталась сделать хоть что-то, взять себя в руки и, наконец, вернуть способность двигаться, Шульц бросил краткий взгляд на сладости и недовольно покачал головой.
— Плохая девочка, — на мгновение его ладонь отлипла от бедра, а затем с размаху обрушилась снова с сильным звонким шлепком. Сквозь стиснутые зубы Конрад втянул кислород так жадно, будто от этого зависела его жизнь, а затем сжал ушибленное место до боли и звезд перед глазами. — Черт, Браун…
Все это заняло лишь пару секунд. Именно столько понадобилось моему мозгу, чтобы включить режим самосохранения с громким посылом: «Беги, Эмми!» Резко бросив поднос, я заставила маленькую чашечку подпрыгнуть, выливая все ее содержимое мне на брюки и свитер.
— Ауч! — отскочив в сторону, я поморщилась от кипятка, обжигающего кожу, и, сама того не ведая, повернулась к Конраду лицом.
Подхватив меня под бедра, мужчина ловко затащил меня на стол. Тот его край, где было сухо, и отсутствовала еда. Одна его рука сжала мою талию, пригвождая к месту, а другая оказалась под свитером. Там, где все еще оставались капельки чая.
— Хотел бы я слизать их прямо с тебя, — чеканя каждое слово, проговорил он, глядя прямо мне в глаза. Зрачки Шульца стали черными, лицо вытянулось, а дыхание ускорилось. Когда его пальцы поползли вниз, к краю брюк, я дернулась в сторону, и мужчина усилил хватку. — Вчера ты оставила меня без сладкого, Эмми. Мне это не нравится.
— Между нами не может быть никакого «сладкого»! — оперевшись мужчине в грудь, я хотела оттолкнуться и встать с места, но Конрад, воспользовавшись этим, лишь крепче пригвоздил меня к себе.
— И почему же, Эмми? — голос казался повелительно холодным, будто спрашивал он это лишь для красного словца. Будто заговаривал мне зубы. — Ты неплохо текла там, в лифте.
От шока мое тело на мгновение обмякло, и Шульц, воспользовавшись этим, широко развел мои ноги, вклиниваясь между ними и касаясь ширинкой брюк моего паха. Я ощутила нечто безумно горячее и твердое, вздрагивающее каждый раз от любого моего движения.
— Я люблю Ронни, ясно! — ахнула, заставляя босса замереть и больно сжать мое тело. Могу поклясться, что слышала, как хрустнули его зубы. На моих губах заиграла самодовольная улыбка, издевки скрыть не удалось. — Что, сложно переспать с девушкой, не имея на руках компромата, верно?
— Э-м-м-и… — протянул он медленно и зловеще, будто пробуя, смакуя буквы на языке. Затем сузил глаза и улыбнулся так, что душа моя покинула тело, заставляя испарины пота покрыть каждую клеточку кожи. — Если я захочу тебя трахнуть, то трахну. И, поверь, ты кончишь. Ровно так же, как это было в лифте.