Доктор Грин нашел свою скалу, как и водитель Стэфан.
«Как и ты все эти пять лет напролет, — подсказал саркастичный внутренний голос, ругающий меня за податливость. — Именно!» — вдруг догадалась я. Босс дарил мне ощущение всевластия, хоть это и было чем-то эфемерным. Я знала, что в случае необходимости он решит все мои проблемы, встанет горой за любого верному ему человека. И победит. Разорвет в клочья.
Ведь только одному человеку в этом мире Конрад Шульц может позволить растоптать «его» человека. Себе самому.
Он смотрел только на меня, когда договаривался с доктором об уходе и повторном осмотре. Именно ему Грин дал необходимый крем, будто именно Шульц станет мазать им мою лодыжку.
— Стэфан отвезет вас, — кратко резюмировал он, открывая для Грина дверь. В отличие от Ронни, доктора до лифта никто провожать не собирался. И это снова подтверждало мои худшие догадки. — Он уже ждет вас около центрального входа.
— Отлично, Конрад, — облегченно вздохнул старик, и прежде чем захлопнуть за собой дверь, обронил крайне двоякую фразу: — Теперь я опоздаю лишь на полчаса, какая удача!..
— Гхм… Что? — против воли сорвалось с губ. — Он куда-то спешил?
— Операция, — кратко поставил в известность Шульц, вгоняя в меня в ужас. — Аппендицит. Доктор Алекс Грин действующий хирург.
Конрад двигался на меня, словно нападающая пантера, а я настолько растворилась в услышанном, что не успела в полной мере осознать происходящее.
— Но… Ведь мое ранение незначительное, я могла и подождать…
— Аппендицит тоже может подождать, Эмми, — ровно холодно отрезал мужчина, будто заставляя меня по-другому расставлять приоритеты. — А я — нет.
Затем он встал на одно колено и молча подхватил меня на руки, теперь уже более смело и уверенно. Я пыталась вырваться и даже соскочить на ноги, хоть это было совершенно неразумным решением, если учесть запрет на какие-либо нагрузки растянутой лодыжки.
— Что вы сказали Ронни? Почему вы проводили его до самого лифта? — обессилено сыпались с губ моих вопросы, и в тот момент я отчётливо поняла: он не отпустит меня, не даст двигаться самой. И чем больше я сопротивлялась, тем грубее была его ладонь на моей ягодице, сжимая ее все сильнее и сильнее. Будто в наказание. — Черт!.. Куда вы меня несете?
— Ты должна привести себя в порядок, — лишь на последний вопрос ответил Шульц, пересекая сперва комнату для совещаний, а потом оказываясь в гостевой ванной.
Конрад посадил меня на мягкий высокий стул, поставив под ноги две кожаных декоративных банных подушки, служивших в большей степени украшением интерьера. И не было в этом жесте ничего романтического, действовал босс так, будто это какая-то прелюдия перед тем, как он с радостью утопит меня в кипятке.