На озере проводим около трех часов, мы зверски проголодались и решаем отправиться к Заметаевым, чтобы перекусить. Оттяну еще время до «казни».
Я могу мотаться весь день по поселку, но пришел час идти в родные пенаты. Плетусь, как черепаха, еле переставляя ноги. Захожу в дом, в котором стоит мертвая тишина. Иду в столовую, вот они где. Картина, конечно, так себе.
Дед похож на огнетушитель, из которого вылили всю пену. Бабушка сидит в кресле напротив и нервно подрагивает ногой.
— Привет, а что тут у вас?
— У нас-то? — наезжает с ходу дед — Битва, мать ее, под Ватерлоо! Ну здорово, моя будущая голожопая звезда!
— Адам! — повышает голос бабушка — Прекрати немедленно! Ведешь себя, как ребенок! Ей девятнадцать.
— И что? Теперь портки скидывать при всех можно? — возмущается он.
— Так, все ясно. — протягиваю я.
— Ладусь, иди-ка к себе. Чуть позже. — кивает бабушка.
— Ох, гляньте на нее, парламентерша какая! — злится наш Адам.
Я предпочитаю ретироваться в свою комнату, точнее позорно сбежать. Прикрываю за собой дверь, но немного оставляю зазор. Да, буду подслушивать, а как иначе? Бабушка тихо увещевает деда. Я сижу и держу за себя кулачки. Тренькает сотовый. Мама присылает сообщение: «Папа в обмороке! Но прорвемся!» Так, весь женсовет поддерживает меня. Значит и правда-прорвемся! Сижу у себя около тридцати минут.
— Лада, детка, иди к нам. — слышу бабушкин голос.
Живо вскакиваю и бегу. Сажусь напротив деда. Жду вердикт.
— Кхм. — кашляет дед.
Это что, все что скажет? Он сидит за столом, положив руки на стол и сжав кисти в крепкий замок. Сверлит меня, как дрель, своими голубыми глазами, где плещется тщательно скрываемый шторм.
— Одна. — выдает деда.
— Что одна? — не понимаю я.
— Одна такая фотография и все. — дед со зверским видом вытягивает передо мной свой указательный палец.
Я растерянно моргаю, в смысле одна? Перевожу взгляд на бабушку. Она чуть заметно кивает.
— Нет, ну совесть есть? — возмущается дед — Лен, ты что там киваешь?!!! Вы кого обмануть хотите? Сказал одна, точка!
— Как скажешь деда. — не моргнув глазом, обещаю я.
Дед барабанит сцепленными руками о стол и дышит, как дракон.
— Зараза, ты Ладка, и, ты Лена тоже! Веревки из меня тут вьете! Короче, разрешаю, но я против! — тарабанит дед и встав, уносится в свой кабинет.
— Ба, — зову ее — как понимать?
— Лад, он тебя так любит, что не знаю, как замуж выдавать станет. Это ревность обычная. Ничего, перебесится. Он вроде все понимает, что ты взрослая, но одновременно и маленькая. Потребность у него огораживать тебя и защищать. Это нормально.