Не знаю, чего я ждала от работы в «Фейсбук», но не сплошных цифр, каких-то знаков, шрифтов мелькающих. Так вышло, что я о сводном, на минуточку, брате совсем ничего не знала. О нем узнаешь! Эрик же закрытая книга!
Он перестал набирать свою абру-кадабру, и экран погас. Теперь я могла смотреть на него, не вызывая насмешек. Глаза прикрыты, длинные ресницы подрагивали, на губах полуулыбка. Темные волосы упали на высокий лоб… Красивый, паршивец. Очень даже. Понятно, почему девчонки вешаются на него. Вчера я окончательно убедилась, что у него все на месте и наивысшего качества. Жаль сердца нет. Железный дровосек двадцать первого века.
– Что, перетрудился вчера? – тихо позлорадствовала и тут же прикусила язык. Черт! Он же поймет, что я видела! Плохой из меня разведчик…
Эрик резко крутанулся, и я оказалась зажатой меж его длинных мускулистых ног. Он надавил на мои бедра, опуская себе на колени.
– Хочешь, чтобы и над тобой потрудился, Колючка?
– Пусти! – я взбрыкнула, но Эрик только рассмеялся. Его забавляло сопротивление. Охотник, как все мужчины. Ну, многие.
– У тебя экзамен, – шепнул и потянул бретельку пижамы вниз, оголяя грудь практически до соска. – Давай… – и неспешно обвел пальцем первую цифру.
– Один… Пять…
Я тлела под его пальцами, немного шершавыми и обжигающе горячими. Зажигалась без фитиля и горючего. Дыхание сбилось, в груди жгло. Боже…
– Семь… – все, сдала. Или нет?
– Кайла моя… – выдохнул Эрик и погладил мое бедро, медленно скользнул к ягодицам, а сам в глаза смотрит, гипнотизирует взглядом. Он поцеловал меня легко, в уголок губ, и я позволила. Потом еще и еще: касания нежные, неспешные, не требующие ответа. Эрик был осторожен, очень. Тогда, два года назад, он брал. Сейчас хотел, чтобы ему отдали добровольно.
Я слышала, как участилось его дыхание, а под ладонью гулко ударилось о ребра сердце. Билось… Может, есть оно у него, настоящее, живое, чувствующее?
Рука поползла вверх, дернула сорочку и Эри нетерпеливо, со стоном сжал грудь. Язык пробежался по губам, надавливая, требуя пустить. А я застыла. Потерялась в ощущениях. Было это уже, было! А потом больно и страшно стало.
– Ответь, Колючка моя рыжая… Ответь…
Я почти разомкнула губы, когда телефон оглушительно взорвался, проникая в вязкое напряженное марево, сгустившееся вокруг.
Я вырвалась и выскочила из комнаты, на ходу поправляя одежду.
– Твою мать! – услышала, как выругался Эрик.
Я убежала. Не просто спряталась в комнате, а выскочила из дома растрепанная и в пижаме. Прыгнула в машину и уехала, куда глаза глядят.
Мне нужно подумать. Разобраться. Понять… Что именно понять – пока не знала. То ли: зачем Эрик делает это со мной? То ли: что я при этом чувствую? А может и то, и другое.