Я грудью ощутил, как она успокаивается, дышит свободней, возможно, даже улыбается. Мне хотелось бы этого. Пусть Колючке будет хорошо со мной, хотя бы в такой малости.
К дому мы подъехали спустя полчаса – тащились черепахой. Заезжать во двор я не стал, просто остановился рядом.
– Ты не пойдешь? – несмело поинтересовалась, спрыгнув с байка.
Я коротко рассмеялся. Над собой, естественно. Нельзя мне домой. С ней нельзя. Рядом. Близко. Вдвоем. Иначе финиш. А ведь в этом было странное, извращенное удовольствие. Горько-сладкая пытка со вкусом ванили: хотеть женщину до умопомрачения, звона в яйцах и каменного перманентного стояка и запрещать себе брать ее. На утро это тяга исчезнет, и будет пусто. А еще проблемы появятся. Много проблем. Кайла даст только по любви. Вот вообще не сомневаюсь. А потом начнутся сопли, слезы, предков подтянет… И я снова останусь один: блудный, нахер не нужный никому сын. Отец не простит, что я сестру, пусть и сводную, совратил.
– Иди спать, Колючка, – саркастично бросил, газанув, – хорошие девочки ложатся до полуночи.
– А плохие мальчики?
Я не стал отвечать. Мне отвлечься, переключиться нужно, и я позволил Кайле увидеть в моих глазах планы на остаток ночи.
– Завтра подыщем тебе чувака, – сказал напоследок.
– Не нужно, – повела плечом Кайла. – Завтра у меня свидание с Крисом. Так что в расчете.
Она ушла. А мой байк прирос к дороге. Гребеное сцепление! Точнее, охуевание. Когда они успели?! Когда, блядь, успели! Подвез он ее просто – ага, как же!
Кайла
Что надеть? Что надеть? Что же надеть?! Я нервничала. Сильно. Хотелось бы сказать, что виной мандраж перед первым свиданием, но нет. Меня после вчерашнего не отпустило. Спор парней, гонка, драка, полиция и… Вот на этом «и» сердце делало оглушительный кульбит. Каждая фраза, касание, взгляд – яркой вспышкой по телу, через мозг и прямо в сердце. Внутри полный швах: чувства в смятении, эмоции на пределе, мысли разбежались – ни одной здравой так и не пришло! Когда это произошло?! Когда меня так накрыло?! Почему я могу с закрытыми глазами описать каждую черточку, штрих невесомый, мазок всемогущего художника на лице своего сводного брата?! Ресницы черные, слегка изогнутые, глаза цвета ледяного пламени, со смешливыми лучиками в уголках. Тонкий шрамик над бровью и практически незаметная сечка на скуле. Над губой родинка крохотная и маленькая ямочка на правой щеке, заметная только когда смеется. Загорелый, такой загорелый словно солнце вошло в его кожу, оставило запах и вкусом незабываемым по губам стелется. Эрик пах летним днем: медом, океаном и радостью. Я не могла объяснить, как такой закрытый, порой жесткий, эгоистичный одиночка мог нести в себе такие приятные ассоциации. А еще не могла понять, когда успела запасть на него. До дрожи в теле, до ярких кругов перед глазами. До слез горючих в подушку.