-- Это очень хорошо, что вы пришли к нам! Это превосходно! Русские не должны оставаться в стороне. Между прочим, известно ли вам, что в Латвии до сорокового года, пока коммунисты не разогнали социал-демократов, в их составе были и русские?
-- Я, пожалуй, не смог бы назвать имен, но в общих чертах положение мне известно. Кстати, если мне не изменяет память, до того, как коммунисты изгнали социал-демократов, это сделал Карлис Улманис. Верней, он не изгнал их, а элементарно пересажал.
-- Ни одного не уничтожил, заметьте. Ни одного. -- "Сомнительная заслуга", -- подумал я, но развивать эту мысль не стал. Бывший президент Латвии сочувственно относился к идеям фюрера, особенно в той части, которая оправдывала диктатуру. Латвию в сороковом "сдал" без трепыханий. Но нужно быть латышом, чтоб понимать национальный пиетет перед Карлисом Улманисом. Надеюсь, понятно, почему через несколько лет латыши избрали президентом Гунтиса Улманиса, племянника того, довоенного?
-- Я так понимаю, что партии как таковой пока нет. Есть инициативная группа. Задача -- собрать народ, подготовить Устав и официально зарегистрировать организацию. Так? -- перевел я разговор в деловое русло.
-- Уцелевшие социал-демократы в сороковом перебрались в Швецию. Фактически они сохранили партию. Но вы правы: нам здесь предстоит создать все эаново, а с коллегами в Стокгольме мы будем координировать наши действия. Предварительные переговоры проведены, нам обещана поддержка с их стороны. В том числе и материальная. В скромных пределах, разумеется.
-- Я мог бы, в свою очередь, поместить заметку в русской газете, рассказать о создании партии и, таким образом, привлечь новых людей.
-- Отлично! Но имейте в виду: бывшим коммунистам у нас не место. Вы-то сами, надеюсь, не член партии?
-- Нет.
Я решил не вдаваться в излишние подробности. Мой антикоммунизм был скорее философским, чем практическим. Неприязнь (ненависть во мне так и не вызрела) я испытывал к вождям, идеологам, руководителям, партийным карьеристам. Рядовые коммунисты, работяги или даже те, кто принимал должность в одном пакете с необходимостью членства в партии, не вызывали у меня отрицания. Нет, я не страдал от избытка принципиальности. А чересчур принципиальным людям не верил тогда и не верю теперь. Потому что в одном случае мы имеем дело с проходимцами высшей пробы, а в другом -- с идиотами. Много позже, пожив на Западе, я пришел к убеждению, что коммунисты даже полезны. Они составляют некий противовес тем, кто занимает в обществе правые крайние позиции. Вот пусть там и сидят!