* * *
Вся школа обожала Любу Локтеву за её неистощимую активность в общественной жизни. В голубых Любиных очах неугасимо полыхало пламя энтузиазма, она до самой макушки была заряжена комсомольским задором.
Помню, режиссёр Андрей Смирнов (отец Дуни Смирновой) рассказывал, что, когда в первый раз услышал пионерскую песню «Взвейтесь кострами синие ночи», то упал в обморок от восторга. У Любы была своя песня безумного восторга, её написал Николай Добронравов для черноморского лагеря «Орлёнок»:
Как бесконечные звёздные дали,
Мы бы на яркость людей проверяли.
Прав лишь горящий, презревший покой,
К людям летящий яркой звездой.
Им бы только проверять – на вшивость, на верность, на яркость…
-– Маш, ты как думаешь, выдержим мы с тобой проверку на яркость? – спросила я подругу.
-– Не зна-а-аю… Да выдержим: мы ж с тобой как-никак добровольцы! – рассудила меланхоличная Маша.
Поржав, мы решили, что ватт этак на сорок засветиться сможем, а Люба, наверно, все сто выдаст, если не двести…
Больше всего Любина яркость проявлялась в подготовке и проведении различных праздничных мероприятий. Своим примером она заражала (потом раздражала) всех, кто жил вместе с ней. Учителя с Горки почти все вечера пропадали в интернате: репетировали, мастерили костюмы, помогали готовить уроки.
Все мероприятия проводились в сельском клубе. Хорошо запомнилась одна Любина композиция, посвящённая военно-патриотической тематике.
В центре сцены – группа молодогвардейцев. Босые, взлохмаченные, до предела замученные, но несломленные. Люба не пожалела ни синей, ни красной краски на их лица и открытые части тела. Едва держась на ногах, опираясь друг на друга, они направляли свой взыскующий взор прямо в зал – аж мурашки по спине…
Справа в колонне по трое – чтецы. Начиналась композиция маршировкой чтецов на месте под песню Булата Окуджавы «До свидания, мальчики». В конце звучал «Реквием» Рождественского:
«Если выплаканы глазоньки – сердцем плачут матери. Белый свет не мил. Изболелась я. Возвратись, моя надежда! Зёрнышко моё. Зорюшка моя»…
Ну потрясающе, потрясающе!
* * *
Самые высокие горы в Усть-Анзасе называются Белки, потому что на их вершинах круглый год лежит снег. По Белкам мы определяли прилетит или нет вертолёт: если вершины свободны от облаков, значит будут письма, бандероли и посылки…
Постоянно посылки получали только новомосковские, из дома им слали необычной формы решетчатые печенья в виде сердец. Я получила посылку только один раз – от дяди Афони. Наш дядя обладал редкой способностью возникать в нужный момент: в этот раз он проявил свои родственные чувства, прислав целый ящик сушёных яблок из своего сада, сопроводив свой полезный подарок письмом, написанным летящим ровным почерком, главной особенностью которого было отсутствие нажима, казалось, он писал, едва касаясь пером бумаги. Мы с Машкой из этих яблок компот не варили – мы просто грызли их до самой весны. Посылка была одна, зато больше всего писем приходило на моё имя, всё в тех же конвертах без марок.