В самом конце 20-х годов прошлого века, когда строительство металлургического комбината находилось ещё в начальной фазе, проект назывался не Кузнецкстрой, а Тельбесстрой, потому что именно Тельбесское месторождение должно было стать основным поставщиком железной руды для Кузнецкого металлургического комбината.
Пока рудник не выработали до конца, жизнь в Тельбесе цвела пышным цветом, посёлок был богатым и многолюдным, но теперь о былой роскоши напоминали только проложенные вдоль улиц деревянные тротуары да два висячих моста через речку Тельбес.
Оставшись без работы, народ разъехался. Брошенные дома с заколоченными окнами наводили тоску. Упадок и разрушение царили повсюду, но посёлок всё же выглядел весьма живописно: горы, река, подвесные мосты. Мосты висели достаточно высоко над водой, их дощатый настил выглядел ветхим, в некоторых местах дощечки были выщерблены. Ходить по такому мосту было страшновато, особенно в первые раз: мост резонировал, ходил под ногами, как живой, а если по нему шли два или три человека навстречу друг другу, то начинало подбрасывать почти как на батуте. Когда дул сильный ветер, мост раскачивало так, что по нему хотелось не идти, а ползти – особенно сильные порывы приходилось пережидать, вцепившись в перила…
Поселилась я у бабки Созихи (так её звали местные) – я называла Ульяной Степановной. Это была мощная женщина за шестьдесят, высокая, с плечами шире бёдер, со стёртым, невыразительным лицом, в котором угадывались следы неправедной жизни. Созиха была разведёнкой, её сорокалетний сын мотал срок в местах не столь отдалённых. С мужем, зажиточным пасечником, они разошлись не так давно.
Дед Созин под старость лет неожиданно сбрендил, запил по-чёрному, бросил свою законную супругу Ульяну Степановну Созину, купил дом в Кузедееве, переехал туда и там продолжал прожигать остаток
жизни…
Брошенная бабка не унывала и не нищенствовала: у неё была тёлка, поросёнок, гуси, куры и полный комод барахла. Под настроение она вытряхивала свои богатства из комода на стол:
-– Надя, гляди!
Там было на что посмотреть! Чувствовалось, как отлично снабжался когда-то Тельбес – таких товаров мы отродясь не видывали в Новокузнецке, хотя, может, кто-то и видел…
На столе красовались отрезы дорогих тканей, оренбургская пуховая шаль с завитками, коричневая китайская шуба из искусственного меха, упоительно лёгкое, пуховое, атласное одеяло малинового цвета…
Шаль и шубу Степанна надевала, когда ездила к сыну на свиданку в тюрьму или с контрольным визитом к деду в Кузедеево, но я ни разу не видела, чтобы она спала под малиновым атласом…